Капитан Быстрова - [10]
— Только ваш! — улыбнулась Наташа.
Моряк озадаченно пожал широкими плечами и, как поняла Наташа, не удовлетворившись разговором с неизвестной и подозрительной девушкой, сердито буркнул:
— Что ж, смотрите, раз право имеете…
Один из моряков, с веселой и самодовольной физиономией, видимо балагур и весельчак, изнывал от желания вступить в разговор. Слушая беседу девушки с Усачом, он задорно почесал за ухом и, лукаво щуря глаза, спросил:
— Любопытно все же, почему именно нашим кораблем интересуетесь?
— Так!..
Наташа почему-то даже вопреки здравому смыслу не хотела признаться, кто она такая.
— То есть как это «так»?! Что-то странно…
— Есть, стало быть, к тому причина.
— То есть?.. — подмигнул веселый матрос соседу.
— Может быть, корабль ваш мне полюбился!
— А вы кем будете? Не из особого отдела?
— Нет, не оттуда.
— Из Политуправления?
— Тоже нет.
— Значит, секрет, кем будете?
Дважды заданный вопрос «кем», а не «кто» Наташа не замедлила обратить в шутку:
— Кем буду? По всей вероятности, когда-нибудь майором!
Моряки рассмеялись.
— Угробила тебя, Горлов, гражданочка! — сказал матрос, которого кто-то назвал Храповым. — Русский, а русского языка и падежей не знаешь…
Только Усачу было не до смеха. Присутствие незнакомки тревожило его. Он вздохнул:
— Тэк-с… Чудеса!..
— Почему чудеса? — Наташа с улыбкой глядела на моряка.
— Потому что не понятно мне, в чем дело. Почему наш корабль выбрали? Их во-он сколько!.. Вы постойте тут, а я вызову командира. Так-то оно лучше будет, — сказал Усач.
— Зачем зря беспокоить капитана третьего ранга Сазонова? Он и контр-адмирал Славин знают, кто я и почему здесь. Они приказали выдать мне пропуск.
— Барышня резонно говорит, — вступил в разговор третий матрос, — и имена начальства знает… Вы, очевидно, лирически настроенная особа и до моряков склонность имеете? Зашли нам добрый путь пожелать и рукой помахать? «Синим платочком»? Сплошная лирика, а Усач думает — диверсия!
— Брось балагурить, Панов, — строго и спокойно остановил его Усач.
— Вы на него, на нашего Панова, не обижайтесь, — улыбнулся Наташе Горлов, — и не обращайте внимания… Он поэт, а у поэтов здесь не все дома! — Горлов красноречиво постучал указательным пальцем по виску. — Им лирика во всем мерещится… Но языки у них вредные…
— Да он ничего плохого не сказал, — ответила Наташа, с любопытством разглядывая моряков.
— Лирику мы действительно любим! — мечтательно произнес Панов. — Есть у нас тут лирика в небе. Жаль, объяснять долго…
— Девушке-то что за дело?
— Ты, Алексеев, прав, — ответил Панов. — То действительно наше внутреннее дело. Другим оно не интересно…
— Вы, девушка, вроде непонятная для нас… — начал Усач.
Наташа перебила его:
— Чем же я непонятная? Я всего-навсего гвардии капитан Быстрова.
У Усача, пристально смотревшего на незнакомку, вытянулось лицо. Он заговорил с явным волнением:
— Так и есть! Угадал. Как есть угадал! Так и подумал сейчас… Вы извините, что сначала вас совсем не за того принял. Вы вчера над нами «юнкерс» сбили, а потом, по пути на базу, «мессершмитт»… Правильно?..
— Да, — просто ответила Наташа.
Моряки притихли. Они восторженно смотрели на Быстрову, все еще с трудом веря, что она — та самая «наша Наташа», их летчица.
— Вот мы и познакомились! Правда, с небольшим опозданием! — заговорила Быстрова. — Зато, видно, понравились друг другу!..
— А мы-то хороши! — воскликнул молчавший до сих пор матрос Алексеев. — Не догадались! Пожалуйте к нам. Я мигом доложу командиру…
— Товарища Сазонова беспокоить не надо. Я пойду…
— Поговорили бы еще!
— На сегодня хватит. Я и так помешала вам работать. Еще не раз увидимся… Будьте здоровы!
Поклонившись всем, Наташа торопливо зашагала к проходной будке.
9
На аэродром Наташа вернулась в сумерках. Выйдя из автобуса, она медленно брела по асфальтовой дорожке, думая о том, что знакомство с моряками будет поддерживать ее и во многом поможет в боевой работе. Теперь ей легче станет вступать в бой, защищая людей, которых она знает в лицо, знает их голоса и повадки.
Неотступно думая о моряках, Быстрова переоделась в военную форму и сошла вниз, в офицерскую столовую.
За крайним столом у окна сидели Никитин и замполит Яков Иванович Станицын. Быстрова направилась к ним.
Станицын добродушно посмотрел на нее, отодвинул от стола свободный стул, тем самым приглашая Наташу присоединиться к ним. Его умные, выразительные глаза ласково смотрели на нее. Станицын взглядом похвалил Наташу за то, что она наконец-то выполнила свое обещание.
— Садись, гостем будешь! — указал на стул Никитин.
В его голубых глазах сквозило лукавство: представлялась возможность попикироваться и «разыграть» Наташу.
Подали обед.
Никитин ел неохотно и, загадочно улыбаясь, разглядывал Наташу. От Горюнова он уже знал о разговоре Быстровой с контр-адмиралом и Сазоновым, о ее поездке в город. Теперь Никитин искал повод, чтобы пошутить и на этот раз выйти победителем.
Отставив недоеденную тарелку супа, он искоса посмотрел на Станицына.
— Полюбуйтесь, Яков Иванович, с каким завидным аппетитом «наша Наташа» ест. Сразу видно, не накормили у моряков…
— Пожалуйста, не говори глупостей! — не замедлила возмутиться Быстрова.
В документальной повести рассказывается об изобретателе Борисе Михалине и других создателях малогабаритной радиостанции «Север». В начале войны такая радиостанция существовала только в нашей стране. Она сыграла большую роль в передаче ценнейших разведывательных данных из-за линии фронта, верно служила партизанам для связи с Большой землей.В повести говорится также о подвиге рабочих, инженеров и техников Ленинграда, наладивших массовое производство «Севера» в тяжелейших условиях блокады; о работе советских разведчиков и партизан с этой радиостанцией; о послевоенной судьбе изобретателя и его товарищей.
Труд В. П. Артемьева — «1-ая Дивизия РОА» является первым подробным описанием эпопеи 1-ой Дивизии. Учитывая факт, что большинство оставшегося в живых рядового и офицерского состава 1-ой Дивизии попало в руки советских военных частей и, впоследствии, было выдано в Особые Лагеря МВД, — чрезвычайно трудно, если не сказать невозможно, в настоящее время восстановить все точные факты происшествий в последние дни существования 1-ой Дивизии. На основании свидетельств нескольких, находящихся з эмиграции, офицеров 1ой Дивизии РОА, а также и некоторых архивных документов, Издательство СБОРН считает, что труд В.
Когда авторов этой книги отправили на Восточный фронт, они были абсолютно уверены в скорой победе Третьего Рейха. Убежденные нацисты, воспитанники Гитлерюгенда, они не сомневались в «военном гении фюрера» и собственном интеллектуальном превосходстве над «низшими расами». Они верили в выдающиеся умственные способности своих командиров, разумность и продуманность стратегии Вермахта…Чудовищная реальность войны перевернула все их представления, разрушила все иллюзии и едва не свела с ума. Молодые солдаты с головой окунулись в кровавое Wahnsinn (безумие) Восточного фронта: бешеная ярость боев, сумасшедшая жестокость сослуживцев, больше похожая на буйное помешательство, истерическая храбрость и свойственная лишь душевнобольным нечувствительность к боли, одержимость навязчивым нацистским бредом, всеобщее помрачение ума… Посреди этой бойни, этой эпидемии фронтового бешенства чудом было не только выжить, но и сохранить душевное здоровье…Авторам данной книги не довелось встретиться на передовой: один был пехотинцем, другой артиллеристом, одного война мотала от северо-западного фронта до Польши, другому пришлось пройти через Курскую дугу, ад под Черкассами и Минский котел, — объединяет их лишь одно: общее восприятие войны как кровавого безумия, в которое они оказались вовлечены по воле их бесноватого фюрера…
Ричмонд Чэпмен — обычный солдат Второй мировой, и в то же время судьба его уникальна. Литератор и романтик, он добровольцем идет в армию и оказывается в Северной Африке в числе английских коммандос, задачей которых являются тайные операции в тылу врага. Рейды через пески и выжженные зноем горы без связи, иногда без воды, почти без боеприпасов и продовольствия… там выжить — уже подвиг. Однако Чэп и его боевые товарищи не только выживают, но и уничтожают склады и аэродромы немцев, нанося им ощутимые потери.
Новая книга пермского писателя-фронтовика продолжает тему Великой Отечественной войны, представленную в его творчестве романами «Школа победителей», «Вперед, гвардия!», «Костры партизанские» и др. Рядовые участники войны, их подвиги, беды и радости в центре внимания автора.
8 сентября 1943 года, правительство Бадольо, сменившее свергнутое фашистское правительство, подписало акт безоговорочной капитуляции Италии перед союзными силами. Командование немецкого гарнизона острова отдало тогда дивизии «Аккуи», размещенной на Кефаллинии, приказ сложить оружие и сдаться в плен. Однако солдаты и офицеры дивизии «Аккуи», несмотря на мучительные сомнения и медлительность своего командования, оказали немцам вооруженное сопротивление, зная при этом наперед, что противник, имея превосходство в авиации, в конце концов сломит их сопротивление.