Капитализму в России не бывать! - [10]
Но если в отсталой и дикой России социализм невозможен, то ведь не ждать же столетия, пока она будет просвещена и преодолеет свое отставание в экономике? Нет. Революция в России возможна, но она сможет победить при условии, что ее поддержит пролетарская революция в передовых странах Европы. В расчете на эту поддержку большевики во главе с Лениным и взяли власть в России в октябре 1917 года. Ленин считал, что социалистическую революцию в России легче начать (в силу того, что народ измучен войной, крестьянство жаждет отобрать землю у помещиков и пр.). Но победить революция у нас, повторял он вновь и вновь, может только тогда, когда она произойдет и в промышленно развитых странах Европы, которые помогут строить социализм в отсталой, некультурной России. Значит, Россия, по Ленину, должна была сыграть роль взрывателя в бомбе, которая должна разрушить старый мир. И Ленин, и его ближайшие соратники, и Троцкий были на этот счет одного мнения.
Но советский поход на Польшу показал Европе, какая опасная орда нависла на ее восточных границах. Та же Клара Цеткин рассказывала Ленину, какое страшное впечатление произвели на Европу, в особенности на немцев, «красноармейцы с советской звездой на шапках и в донельзя потрепанной военной форме, а часто в штатском платье, в лаптях или в рваных сапогах, появившиеся на своих маленьких бойких лошадях у самой немецкой границы». Ну, разве это не орда, угрожающая самому существованию европейской культуры? Цеткин говорила, что в то время вся Европа гадала: «Удержат ли они Польшу в своих руках, перейдут ли они через немецкую границу, и что будет тогда?» Ленину, европейски образованному человеку, надо было как-то гасить революционный порыв Советской России, явно выходивший за установленные пределы. Между тем авангард народа, преисполненный торжеством победы над белогвардейщиной и иностранными интервентами, жаждал скорейшего построения социализма в своей стране и освобождения всей планеты от власти капитала, революции на Западе и на Востоке, на помощь которой пошли бы тысячи добровольцев из Советской России. Один из героев шолоховской «Поднятой целины» Макар Нагульнов изучал английский язык вовсе не для того, чтобы, оказавшись в туристической поездке в Лондоне, спросить, как пройти к той или иной достопримечательности британской столицы, и не для того, чтобы узнать, где выгоднее купить сувениры. Нет, он думал о том, как станет разъяснять английскому пролетарию пути построения социализма в этой стране. Маяковский предсказывал: «Как порох, вспыхнет рабочая Америка». Или, как впоследствии писал другой поэт,
Вот это стремление в отсталой России построить новый, справедливый мир, а если удастся, то и распространить этот строй на всю планету, казалось Ленину авантюрой. В самой последней своей работе «Лучше меньше, да лучше» он размышляет: «…удастся ли нам продержаться, при нашем мелком мельчайшем крестьянском производстве, при нашей разоренности до тех пор, пока западноевропейские капиталистические страны завершат свое развитие к социализму?» Итак, до конца своих дней Ленин думал лишь о том, как России продержаться до мировой революции, которая, по его мнению, зрела уже не только на Западе, но и на угнетенном Востоке. Поэтому авантюре построения социализма в одной стране он противопоставил свой план: «к социализму — через отступление в капитализм, через новую экономическую политику (нэп)!»
Тут не было ни гениального маневра, которым было принято восхищаться в советское время, ни злонамеренной капитуляции, как порой это выставляют не в меру ретивые критики. Обычный для человека европейской культуры ход рассуждений: в отсталой стране социализм невозможен; революция в передовых странах запаздывает; остается провести Россию, которая была недостаточно развита капиталистически, через капитализм; но провести не через стихийное развитие, а при сохранении контроля со стороны советского государства. Так свершился путь Ленина от революционера и коммуниста до социал-демократа в идеологии и до либерального реформатора на практике.
Подстегнули его к смене экономического и политического курса многочисленные крестьянские восстания, прокатившиеся почти по всей стране и жестоко подавленные ВЧК и армией (особенно отличился на этом поприще уже упоминавшийся Тухачевский). Особенно сильным ударом для большинства членов партии стало восстание моряков в Кронштадте под лозунгом «Власть Советам, а не партиям!» И даже не сами восстания смущали Ленина, а выразивший самую суть народных требований лозунг «За Советскую власть, но без коммунистов!» Народ считал Советскую власть своей, родной (хотя она порой и круто с ним обращалась), но отказывался поддерживать курс на мировую революцию в ущерб развитию собственной страны. Да и сама идея коммунизма как «царства изобилия» уже казалась ему фантастической. Но Ленин сделал из происшедшего совсем иные выводы.
