Капитал в XXI веке - [244]

Разумеется, те же события можно интерпретировать в том ключе, что ничто не мешает дополнить хорошую ФРС хорошим социальным государством и прогрессивным налогообложением. Эти различные институты скорее дополняют, чем заменяют друг друга. Вопреки тому, что пытается доказать монетаристская доктрина, жесткая ограничительная политика, проводившаяся ФРС в начале 1930-х годов (как, впрочем, и центральными банками других богатых стран), ничего не говорит о достоинствах и недостатках других институтов. Но здесь нас интересует не этот аспект. Суть заключается в том, что на протяжении десятилетий все экономисты, будь то монетаристы, кейнсианцы или приверженцы неоклассической теории, все обозреватели, вне зависимости от своих политических взглядов, сходятся в том, что центральные банки должны выполнять роль кредитора последней инстанции и принимать все необходимые меры для того, чтобы избежать финансового краха и дефляционной спирали.

Этот относительный исторический консенсус объясняет, почему в ответ на начавшийся в 2007–2008 годах кризис все центральные банки планеты — как в Соединенных Штатах, так и в Европе и в Японии — выступили в роли кредитора и стабилизирующей силы. Если исключить пример Lehman Brothers в сентябре 2008 года, количество банкротств банков было довольно ограниченным. Тем не менее это не означает, что имеется консенсус относительно точной сути «нестандартных» монетарных мер, которые следует применять в таких случаях.

Создание денежной массы и национальный капитал. Так что же делают центральные банки? Прежде всего, в рамках нашего исследования важно уточнить, что центральные банки сами по себе не создают богатство: они его распределяют. Если точнее, то когда ФРС или ЕЦБ (Европейский центральный банк) решают создать дополнительный миллиард долларов или евро, было бы ошибкой считать, что американский или европейский капитал увеличивается на такую же сумму. На самом деле национальный капитал не меняется ни на доллар или евро, поскольку операции, осуществляемые центральными банками, всегда заключаются в одалживании денег. Они по определению приводят к созданию финансовых активов и пассивов, которые компенсируют друг друга ровно в тот момент, когда появляются. Например, ФРС одалживает один миллиард долларов Lehman Brothers или General Motors (или американскому правительству), задолженность которых настолько же вырастает. Чистое имущество ФРС, Lehman Brothers, General Motors и тем более Соединенных Штатов или всей планеты никак не меняются вследствие этой операции. Было бы удивительно, если бы центральные банки могли бы одним росчерком пера увеличивать национальный капитал своей страны, а заодно и всего мира.

Далее все зависит от воздействия такой монетарной политики на реальную экономику. Если заем, выданный центральным банком, позволяет данному обществу выйти из сложной ситуации и тем самым избежать окончательного банкротства (которое, возможно привело бы к снижению национального имущества), то после того, как ситуация стабилизируется, а заем будет возвращен, можно будет считать, что заем ФРС позволил увеличить национальное имущество (или хотя бы не дал ему уменьшиться). Напротив, если заем лишь отсрочил неизбежное банкротство общества или даже помешал появлению достойного конкурента (а такое может произойти), то следует считать, что такая политика в конечном счете повлекла за собой снижение национального имущества. Оба варианта возможны и, безусловно, присутствуют в различных пропорциях в любой монетарной политике. В той мере, в которой центральные банки позволили ограничить масштабы рецессии 2008–2009 годов, можно считать, что они в среднем способствовали увеличению ВВП, инвестиций, а значит, и капитала богатых стран и всего мира. Однако очевидно, что динамическая оценка такого рода всегда будет носит неточный и противоречивый характер. Ясно то, что когда центральные банки увеличивают денежную массу, предоставляя заем финансовой или нефинансовой компании или же правительству, это не оказывает никакого немедленного воздействия на национальный капитал, равно как и на государственный или частный капитал[662].

В чем заключаются «нестандартные» монетарные меры, применявшиеся после кризиса 2007–2008 годов? В спокойные времена центральные банки довольствуются тем, что поддерживают темпы роста денежной массы, равные темпам роста экономической деятельности, и обеспечивают слабую инфляцию — порядка 1 или 2 % в год. Если конкретнее, то они вбрасывают новые деньги, одалживая средства банкам на чрезвычайно короткий срок — иногда всего на несколько дней. Эти займы обеспечивают платежеспособность всей финансовой системы. Огромные потоки вкладов и снятий средств, ежедневно осуществляемых домохозяйствами и компаниями, на самом деле никогда не уравновешивают друг друга в каждом конкретном банке с точностью до дня. После 2008 года главное новшество заключается в длительности займов, предоставляемых частным банкам. Вместо того чтобы одалживать средства на несколько дней, ФРС и ЕЦБ стали предоставлять займы со сроком выплаты три, а то и шесть месяцев, что привело к сильному увеличению соответствующих объемов в течение последнего квартала 2008 года и в начале 2009 года. Они также стали одалживать средства на такой же срок нефинансовым компаниям, особенно в Соединенных Штатах, наряду с предоставлением займов банковскому сектору со сроком выплаты вплоть до девяти или двенадцати месяцев и прямой покупкой облигаций с довольно длительным сроком погашения. Начиная с 2011–2012 годов центральные банки вновь расширили спектр своих интервенций. Покупку казначейских ценных бумаг и различных государственных облигаций, которая осуществлялась с начала кризиса ФРС, Банком Японии и Банком Англии, стал производить и ЕЦБ по мере того, как углублялся долговой кризис в Южной Европе.