Капитал Российской империи. Практика политической экономии - [35]
О наличии капитала свидетельствует пример 60,9% тамбовских хуторов и отрубов, где по данным на 1912 г. имелось всего по одной лошади, а 3% были вовсе безлошадными… Именно по этим причинам «крестьяне, отделившие от общины, — констатирует В. Безгин, — не стали классом “крепких собственников” и не могли обеспечить устойчивый прогресс сельского хозяйства»>{425}. Эту данность признавал и сам В. Гурко — один из вдохновителей аграрной реформы: «Для меня было очевидно, что сразу перейти от общинного владения к хуторскому крестьяне не были в состоянии за отсутствием ряда других необходимых условий…»>{426}.
Реальным результатом столыпинских реформ стало перераспределение земли в пользу «сильных» и как следствие резкая социальная поляризация крестьянства, а так же высвобождение из общин более 15 миллионов «лишних рук», не могущих найти себе применения. С. Витте в этой связи, критикуя программу П. Столыпина, буквально пророчествовал: «Не подлежит… сомнению, что на почве землевладения, так тесно связанного с жизнью всего нашего крестьянства, т.е., в сущности, России, ибо Россия есть страна преимущественно крестьянская, и будут разыгрываться дальнейшие революционные пертурбации в империи, особливо при том направлении крестьянского вопроса, которое ему хотят дать в последние столыпинские годы…»>{427}.
Эти пророчества начнут сбываться со свершением либерально-буржуазной революции февраля 1917 г. Уже в мае 1917 г. обреченный фатализм слышался в словах Верховного главнокомандующего русской армии генерала М. Алексеева: «Россия кончит прахом, оглянется, встанет на все свои четыре медвежьи лапы и пойдет ломать… Вот тогда мы узнаем ее, поймем, какого зверя держали в клетке. Все полетит, все будет разрушено, все самое дорогое и ценное признается вздором и тряпками…»>{428}
По данным советских источников, в первый же месяц после либерально-буржуазной революции число крестьянских выступлений составило 20% по сравнению со всем 1916 г. За апрель их число выросло в 7,5 раз. Военные отказались участвовать в усмирении, а милиция даже способствовала выступлениям крестьян. К концу апреля крестьянские волнения охватили 42 из 49 губерний европейской части России>{429}. «Подобный вывод делает и большая часть эмигрантской исторической литературы», — отмечает С. Мельгунов. Он приводит «свидетельство одного из тех, кому пришлось играть роль “миротворца” в деревне в то время, — эсера Климушкина». Канун большевицкого переворота, по характеристике последнего, был периодом «погромного хаоса»>{430}. Другой известный эмигрант В. Шульгин вспоминал о народной стихии, высвобожденной февральской революцией, как о «взбунтовавшемся море…»>{431}
О том же разрастании хаоса говорили и документы Временного правительства. Так, управляющий Министерством внутренних дел И. Церетели в одном из циркуляров констатировал: «Захваты, запашки чужих полей, снятие рабочих и предъявление непосильных для сельских хозяев экономических требований; племенной скот уничтожается, инвентарь расхищается; культурные хозяйства погибают… Одновременно частные хозяйства оставляют поля незасеянными, а посевы и сенокосы неубранными». Министр приходил к выводу, что создавшиеся условия «грозят неисчислимыми бедствиями армии, стране и существованию самого государства»>{432}.
Временное правительство оказалось неспособным ни осуществить, ни даже предложить какую-либо внятную аграрную реформу или программу. Его половинчатые и противоречивые решения и действия лишь подливали масла в огонь. И «деревня, прекратившая внесение податей и арендной платы, насыщенная бумажными деньгами и не получавшая за них никакого товарного эквивалента, задерживала подвоз хлеба. Агитация и воззвания не действовали, приходилось местами применять силу», — отмечал генерал А. Деникин>{433}.
Хлебную монополию Временное правительство ввело еще 29 марта: весь излишек запаса хлеба после исключения норм на продовольствие, на обсеменение и на корм скота поступал государству. Но введение монополии не помогло. Об этом свидетельствовала динамика хлебозаготовок: если кампания 1916 г. (1 августа 1916-го — 1 июля 1917 г.) дала 39,7%, то июль 1917 г. — 74%, а август — 60–90% невыполнения продовольственных заготовок>{434}. Крестьяне отказывались отдавать хлеб, и на его сбор стали отправлять войска, которые получали самые жесткие инструкции. В то же время в самой деревне (!) по словам С. Мельгунова, в начале осени (!!) пошли «голодные бунты», «когда население за полным истощением своих запасов хлеба переходит к потреблению «суррогатов», начинает расхищать общественные магазины и т.д.»>{435}
28 июня постановлением Временного правительства о ликвидации землеустроительных комиссий, была прекращена столыпинская реформа. Это постановление лишь констатировало уже свершившийся факт: в ходе «черного передела» община восстановила статус-кво, вернув обратно вчерашних «беглецов»
