Капер - [72]

Но главное даже не это. Подумаешь, слегка покачает. Слава богу, у них на борту страдающих морской болезнью нет. Теперь уже нет. Раньше-то, считай, половина команды и близко не была знакома с морем, не смотри, что родом с пусть и большого, но все же острова. Так вот. Заполучить недомогание от качки никому не грозило. Но зато и наблюдать за морем не получилось бы.

– Дарак, ты что, впервые оказался в небе? Доложи обстановку, – приставив к губам медный рупор, приказал Патрик.

– Господин капитан, вижу три паруса, один милях в пятнадцати к югу от нас. И если судить по расположению парусов, движется в восточном направлении. Второй и третий к северо-востоку, и похоже, идут встречными курсами.

– Думаешь, двое вышли из Барбадоса и один движется к нему?

– Скорее всего, так и есть. И тот, что движется к острову, побольше тех двух.

– Еще что-нибудь сообщить можешь?

– Нет. Слишком далеко, – вновь послышался голос Дарака с высоты в полтораста метров.

Справедливо рассудив, Шейранов решил, что рыскать по морю в поисках добычи не очень-то удобно. Наблюдатель же на марсовой площадке мог осматривать горизонт в радиусе примерно километров пятнадцати, то есть около восьми миль. А вот если поднять наблюдателя на полтораста метров над уровнем моря, то обзор тут же увеличится чуть не до полусотни километров. Нет, понятно, что все зависит от погоды, но ведь в этих широтах хватает солнечных дней. А потом наблюдателя можно поднять и повыше, благо рупоры позволяют общаться практически свободно.

Последнее устройство вовсе не являлось изобретением Шейранова и съемочной группы. Один англичанин уже несколько лет назад создал рупор, который быстро приобретал популярность, в особенности у моряков. Очень удобно, чего уж там. Не надо каждый раз напрягать голосовые связки, и уж тем более отличное подспорье при вое ветра.

А вот что касается наблюдения с высоты, это уже была инициатива Шейранова при активном содействии продюсера. Тому, видишь ли, тоже мало приятного в наблюдении за бесплодными метаниями своего главного героя. И без того все было слишком затянутым в соответствии с этим неторопливым веком. Хотя на выходе и получался весьма качественный материал. Именно поэтому группа и зависла здесь уже почти на год, а задействованных в проекте персонажей набралось более трех сотен.

Для подъема наблюдателя на высоту они решили использовать воздушного змея. Благо тот известен издревле. Конечно, при этом они применили уже готовую и просчитанную конструкцию коробчатого змея с эдакими крылышками. В результате тот чем-то походил на летучую мышь. Но, с другой стороны, был достаточно прост в использовании, не требовал особых материалов и мог поднять наблюдателя в специальной вращающейся люльке.

Собственно, чтобы иметь возможность запустить змея с кормы, «Охотник» и двигался против ветра. Ведь для этого необходим набегающий воздушный поток. На носу же подобное было невозможно из-за обилия стоячего и бегущего такелажа. Из-за него же был недопустим разворот корабля. Все же это не детский змей для развлечений, и чтобы его удерживать, нужна крепкая веревка и лебедка.

Получив необходимые сведения, Патрик приказал спустить наблюдателя. А как только тот оказался на борту и команда из трех воздухоплавателей принялась сворачивать змея, отдал распоряжение об изменении курса. К тому моменту, когда летательный аппарат был разобран и спрятан в специальном ящике, «Охотник» уже закончил разворот. Потом оделся в белоснежные паруса и начал набирать ход, взяв курс на северо-восток. Благо ветер был попутный.

Уже очень скоро они набрали скорость в пятнадцать узлов и буквально неслись по волнам. Конечно, и качка усилилась, и брызги из-под носа корабля порой долетали до марселя. Но вместе с тем бригантина и не думала зарываться в волну, скользя над ней.

Признаться, Шейранов раньше и не подозревал, что парусник способен развить скорость бо́льшую, чем скорость ветра. Это происходит, когда судно идет в бакштаге. В этом случае паруса начинают работать словно крылья. Правда, этим его теоретическим знаниям так и суждено остаться теорией. Дело в том, что подобная идея для этого времени настолько преждевременна, что нечего и пытаться ее внедрить.

Примерно через час наблюдатель на марсе доложил о том, что обнаружил парус. Повинуясь молчаливому приказу Патрика, Дарак кошкой взбежал на шпиль мачты и, вооружившись трубой, начал изучать находку. Этот бывший охотник обладал поистине острым зрением, а уж с помощью подзорной трубы так и вовсе мог увидеть столько, сколько иному не под силу даже с использованием массивного телескопа.

– Господин капитан, это тот самый корабль, который движется встречным курсом.

– Что за корабль, определить можешь?

– Если бы над ним развевался Юнион Джек[6], я бы сказал, что это фрегат. Но над ним торговый флаг, белый с крестом святого Георгия.

– Вот и замечательно. Ну что, господа, похоже, нам везет. Этот точно не из колоний на материке и не с Ямайки, – обернувшись к Кевину и Мартину и не без удовольствия потирая руки, произнес Патрик.

Эти слова не были лишены оснований. Дело в том, что наряду с Англией Барбадос активно торговал и с материковыми колониями: Новой Англией, Нью-Йорком, Каролиной и Виргинией. От них шли такие товары, как сухари, кукурузная мука, табак, солонина, свинина и рыба. Хотя товарооборот с колониями был и невелик, там также нуждались в продукции Барбадоса. В особенности в роме, потому что он был крайне важен в торговле с индейцами. Вот только особого проку в товарах этой, можно сказать, внутренней торговли для колонистов Вьекеса не было. Нет, конечно, они от них не откажутся, но…