Каос и Бьёрнар. Олауг и Пончик - [14]

— Идём, Каос, — позвал он. — Пусть печка топится, а мы с тобой пока поработаем.

Каос понял, что им надо расчистить дорожку к уборной. Эта дорожка была узкая, и они быстро справились с работой.

— Думаю, что уже можно вернуться в дом, — сказал папа.

Вот когда Каос был доволен, что их Лилипутик такой маленький, ведь маленький дом нагревается быстрее, чем большой. Папа за крыл окно, и они с Каосом сели завтракать.

— Жаль, что нам с тобой нельзя здесь остаться и приготовить всё к приезду наших, — вздохнул пана.

— Ты никак не можешь остаться?

— Нет, сегодня я работаю целый день, зато завтра свободен. Был бы ты постарше, я бы оставил тебя здесь одного. Через несколько лет мы так и будем делать.

Каос задумался. Когда папа был рядом, Каос ничего не боялся, будь то в Лилипутике или в любом другом месте. А вот без него? Каос представил себе, что папа уехал в город и он остался один. Чем бы он стал заниматься? Наверное, вынул бы из скамьи свои игрушки — кубики, деревянных зверюшек, камешки, гвозди, старые клещи — и стал играть. Занятие себе он бы, конечно, нашёл.

— Дождёмся, чтобы прогорели дрова в камине, и поедем, — сказал папа. — А печку можно оставить, это не опасно, трубу мы закрывать не будем. Зато к вечеру тут будет тепло.

Каос молча кивнул, он не ответил папе, потому что про себя уже играл, будто остался в Лилипутике один. Он сидит в доме и вдруг слышит за окном чьи-то шаги. Кто-то идёт сюда на лыжах. Вот шаги остановились, потом снова стали приближаться к Лилипутику. Сейчас постучат в дверь. Что делать? Притвориться, будто в доме никого нет? Можно, конечно, спрятаться в скамью к игрушкам или на верхнюю постель в спальне. Залезть там под перину и тихонько выглядывать оттуда, чтобы узнать, кто пришёл. Каос так увлёкся, что забыл о папе.

— Что с тобой, Каос? — удивился папа.

— Ничего! — Каос опомнился и обрадовался, что он всё-таки не один. — Ничего! — Он даже запрыгал от радости.

— Т-с-с! — Папа вдруг насторожился. — Что это?

— Где? — Каос вздрогнул.

— Кто-то идёт на лыжах! Вот шаги остановились, послышались голоса, мужской и женский. В дверь постучали.

— Угадайте, кто к вам пришёл?

— Тётя! — воскликнул Каос, сразу узнав её голос.

— А ещё кто?

— Дядя? — уже не так уверенно сказал Каос.

Дверь распахнулась, и на пороге появились дядя и тётя с тяжёлыми рюкзаками за спиной. Лыжи они уже сняли и прислонили к стене.

— Мы приехали на попутном грузовике, — объяснил дядя. — Потому так рано.

— Вот кстати! — обрадовался папа. — Значит, Каос может остаться с вами. Останешься, Каос?

— Конечно, ведь теперь я буду не один. Никто не понял, почему он так сказал, но спрашивать у него не стали.

Новый год

Каос достал из скамьи свои игрушки. Это была особая скамья — сиденье её поднималось, ночью оттуда выдвигался ящик и тогда скамья превращалась в кровать, а днём Каос хранил там свои игрушки. С помощью тёти он достал кубики, деревянных зверюшек, гвозди, шурупы и клещи. Тётя тоже достала из своего рюкзака всё, что было ей нужно: жаркое, соус в стеклянной банке, пакет с варёной картошкой, банки с горошком и брусникой. Она подбросила в печку дров и принялась разогревать обед, а для этого ей не требовалась помощь, и потому дядя уселся возле печки щепать лучину. Заодно он вырезал для Каоса деревянного петуха. Хвост петуха был похож на раскрытый веер, украшенный завитушками. Отныне петух должен был жить вместе с другими зверюшками.

Дядя умел всё, и Каос очень любил его за это. Но больше всего он любил… Вспомнив об этом, Каос подошёл к дяде и шепнул ему на ухо:

— А ты привёз ту штуку?

— Конечно, но с этим мы подождём до вечера.

Каос согласно кивнул. Только бы ему не захотелось вечером спать! В новогодний вечер папа с мамой непременно разрешат ему лечь попозже, но что толку от этого разрешения, если глаза у него начнут закрываться сами собой? Дядя как будто угадал его мысли:

— Ну, Каос, как думаешь, что тебе сейчас следует сделать?

— Только в спальне я не лягу, — решительно сказал Каос.

И его можно понять — на его месте никто не ушёл бы из уютной гостиной в пустую спальню. Но дядя успокоил Каоса:

— А зачем тебе идти в спальню? Ложись тут на скамье. Лежи себе да смотри на огонь. И думай о чём-нибудь приятном. Припомни всё хорошее, что было в этом году. Помнишь, как мы встречали прошлый Новый год?

— Нет, — признался Каос. — Помню только, что мы тоже были здесь и смотрели на звёзды, но здесь мы на них всегда смотрим, не только в Новый год.

— Было такое, — согласился дядя. — Ну, а что ещё?

Тем временем он принёс одеяло и подушку. Каос закутался в одеяло, положил голову на подушку и взял в руки деревянного петуха.

— Я каждый день ходил к Эве и Бьёрнару, но сейчас они уехали на юг.

— И это было, — сказал дядя. — Вот если Бьёрнар там, на юге, сегодня вечером посмотрит на небо, он увидит те же самые звёзды.

— Сто звёзд, — сказал Каос.

— Тысячу!

— Миллион!

— Миллиард! — Дядя улыбнулся. — Сегодня морозно, значит, ночь будет ясная, звёздная.

— Мы будем смотреть на звёзды здесь, а Бьёрнар там, и я буду играть, как будто мы летим в космосе. Мы с Бьёрнаром уже играли в такую игру.

— А мне ты ничего не рассказывал про ваш полёт, — упрекнул Каоса дядя.