Кануны - [18]
Сталин еще раз прочитал абзац.
В это время в кабинет без предупреждения вошел Бухарин. На правах давнишнего друга он нередко входил сюда без стука. Почесывая рыжеватую реденькую бородку, он быстрой, несколько нервной походкой приблизился к Сталину, сунул в его ладонь сухую интеллигентскую ручку.
— Здравствуй… — Сталин хотел всего лишь ответить на рукопожатие, но оно получилось одновременным.
— Что это ты сегодня? Кажется, юбилей у тебя осенью.
— Что? — Бухарин не понял вопроса. Вопреки всегдашней и довольно распространенной привычке носить блузу мастерового, он был сегодня в галстуке. Он не отозвался на замечание по поводу его предстоящего в этом году сорокалетнего юбилея. Подвижной, почти одного роста со Сталиным, он не усидел на месте, хрустя суставами пальцев, начал хмуро ходить по ковру. Сталин терпеливо и, как ему самому казалось, добродушно следил за ним. Бухарин прищурил обесцвеченные стеклами пенсне глаза:
— Сколько лет мы работаем вместе? Ты знаешь меня давно…
— Но в чем дело?
— Этот молокосос снова назвал меня фашистом! — Бухарин, заикаясь от возмущения, хотел что-то добавить, но, не зная, что еще можно сказать, развел руками.
— Кто? — пряча усмешку, спросил Сталин.
— Разумеется, Шацкин! Я требую разговора на Политбюро, требую положить конец клевете, этому левацкому произволу!
— Шацкин или Шацкий?
— Шацкин! — Бухарин ходил по ковру, продолжая ломать пальцы. — Не понимаю, почему мы должны терпеть это хулиганство? Ему не КИМом руководить, а конкурсом гармонистов.
— Надеюсь, Николай Иванович, обойдемся без Политбюро. — Сталин встал и начал ходить сам, как бы предлагая Бухарину сесть и успокоиться. — Вернусь из Сибири и лично займусь Шацкиным. Мальчишка зарвался. Кстати, был он седьмого ноября на площади?
— Шацкин не был на площади! — Казалось, Бухарина покоробил этот вопрос. — Больше того, он великолепно, как ты помнишь, громил Троцкого на съезде. Это не мешает ему обзывать меня фашистом. Совершенно в духе Бердяева…
— Шацкина, Николай Иванович, мы несомненно поставим на место, это не проблема…
Сталин выбил трубку в большую хрустальную пепельницу, вздохнул. Он не заметил пристального и долгого взгляда Бухарина, стекла пенсне смывали остроту этого взгляда. Сталин раздраженно и от этого со все более усиливающимся акцентом заговорил о ста миллионах пудов несобранного русского и украинского хлеба, упомянул о стабилизации движения на Западе и об угрозе военной интервенции.
Бухарин поморщился и перебил:
— Ты говоришь, что Шацкин не проблема? Но Шацкин и хлеб — это одна и та же проблема. Разве Троцкий не боялся как огня хорошего урожая? — Бухарин сел, накинул нога на ногу и сцепил на колене руки. — Левацкие штучки… Троцкизм у них в печенках сидит, эти молодцы пустят нас по миру, мы этого дождемся. Социализм без хлеба, что может быть смешнее?
— Ну… — Сталин улыбкой старательно скрыл раздражение. — Это еще посмотрим, с хлебом или без. Хлеб мы возьмем и будем брать во что бы то ни стало.
— Какой ценой? Ценой смычки можно взять все что душе угодно! — В голосе Бухарина звенела упрямая убежденность. — Напрасно ты едешь в Сибирь, надо разбираться здесь, в Москве. Да, именно здесь, в Москве, а не в Сибири!
Это было уже слишком, и Сталин изловил себя на том, что несколько сильнее, чем надо, сдавил зубами самшитовый чубук трубки:
— Ехать или не ехать, я тебя не спрошу! Выполнять мне решение Политбюро или не выполнять, я тебя не спрошу! Твои склоки с Шацкиным я тоже выслушивать не намерен! Да, не намерен!
— Я… я что-то не совсем понимаю. — Бухарин недоуменно и близоруко глядел на переносицу старого друга. — Ты никогда не говорил со мной таким тоном…
— Мало ли что я не говорил? Мало ли каким тоном я не говорил? Но я скажу тебе все, что думаю, скажу больше, скажу, что думаешь ты! — Левая щека Сталина резко дернулась снизу вверх, он остановился посреди кабинета. — Кто ты такой, Бухарин? Я скажу тебе, кто ты такой!
Бухарин сидел молча, нервными однообразными движениями он протирал пенсне. Голова белела большой полусферой, составленной изо лба и лысины. Как это ни странно, но Сталин, не осознавая того, испытывал зависть к этому большому, высокому лбу, к этой обширной, как У Ленина, лысине.
Бухарин глядел в одну точку, напряженно о чем-то думая, и Сталин вдруг опомнился:
— Извини, я, кажется, горячусь. Так вот, Николай Иванович, от всех твоих рассуждений и взглядов попахивает, как бы это сказать?.. Прошу тебя оставить обиды. Не обижайся.
С характерным веселым прищуром острых, ничего не выражающих глаз Сталин глядел на Бухарина.
— Так. — Бухарин вдруг очнулся. — Ты скажи все-таки, кто такой Бухарин? Уж не правый ли уклонист?
— Именно. — Сталин улыбнулся.
— Крестьянский идеолог?
— Более-менее.
— Может быть, еще и национал-шовинист? Это уже совсем рядом с Шацкиным.
— Я не говорил этого! — перебил Сталин. — Не будь демагогом!
— Но это ты рассуждаешь как демагог. Мы же хорошо понимаем друг друга.
— Разве…
— Подожди, я тоже скажу, что думаю.
— Пожалуйста!
— Ты меняешься на глазах, у тебя появились абсолютинские замашки. Ты совсем перестал считаться с мнением других, наконец…
Лауреат Государственной премии СССР писатель Василий Иванович Белов — автор широко известных произведений — «За тремя волоками», «Привычное дело», «Плотницкие рассказы», «Воспитание по доктору Споку», «Кануны» и других.Новая книга «Лад» представляет собою серию очерков о северной народной эстетике.Лад в народной жизни — стремление к совершенству, целесообразности, простоте и красоте в жизненном укладе. Именно на этой стороне быта останавливает автор свое внимание.Осмысленность многовековых традиций народного труда и быта, «опыт людей, которые жили до нас», помогают нам создавать будущее.
В сборник входят сказки русских писателей XX века: М. Горького, П. Бажова, А. Толстого, Ю. Олеши, К. Паустовского и других. Составление, вступительная статья и примечания В. П. Аникина. Иллюстрации Ф. М. Лемкуля.
Юбилейное издание книги рассказов Василия Белова приурочено к семидесятипятилетию писателя. Читателя ждет новая встреча с известными произведениями, по праву признанными классикой отечественной литературы. Рассказы писателя занимают важное место в его творческой биографии. Их публикация — реальное подтверждение живой связи времен, к которой стремится Художник в своих сочинениях, отражающих проникновенный диалог между поколениями.
Замечательный русский писатель Василий Белов увлекательно рассказывает детям о том, как в обычной вологодской деревне вместе с людьми дружно живут домашние животные — коровы, кони, козы, куры, гуси, поросята, кошки, собаки, кролики… Рядом и вокруг — леса, реки, озера, поля, холмы, проселки, дали, небеса. В чащах и просторах — свои хозяева: медведи, лоси, волки, лисы, зайцы, тетерева, воробьи, синицы, вороны, хорьки… И у всех — особенные характеры, повадки и странности. Красочно и ярко вторит образам писателя талантливый русский художник Антон Куманьков.
В повести В.Белова рассказывается о жизни старого колхозника Егорыча, бригадира Николая Ивановича и тракториста Лешки, которые на несколько дней приезжают в город. Здесь с ними происходит ряд курьезных происшествий, но они с находчивостью выпутываются из неожиданных ситуаций…
В новой книге лауреата Государственной премии СССР Василия Белова представлена его публицистика. В ней, как и в художественном творчестве писателя, главное — это радение о слаженной, гармоничной жизни человека на родной земле. Некоторые статьи посвящены размышлениям об отечественной культуре и искусстве; в них утверждаются реалистические традиции.Несомненный интерес для читателя представляют документальная повесть «Раздумья на родине» — рассказ о судьбе родной писателю деревни Тимонихи Вологодской области и очерк «Дважды в году — весна» о поездке писателя в Италию.
«Кто лучше знает тебя: приложение в смартфоне или ты сама?» Анна так сильно сомневается в себе, а заодно и в своем бойфренде — хотя тот уже решился сделать ей предложение! — что предпочитает переложить ответственность за свою жизнь на электронную сваху «Кисмет», обещающую подбор идеальной пары. И с этого момента все идет наперекосяк…
Самое завораживающее в этой книге — задача, которую поставил перед собой автор: разгадать тайну смерти. Узнать, что ожидает каждого из нас за тем пределом, что обозначен прекращением дыхания и сердцебиения. Нужно обладать отвагой дебютанта, чтобы отважиться на постижение этой самой мучительной тайны. Талантливый автор романа `После запятой` — дебютант. И его смелость неофита — читатель сам убедится — оправдывает себя. Пусть на многие вопросы ответы так и не найдены — зато читатель приобщается к тайне бьющей вокруг нас живой жизни. Если я и вправду умерла, то кто же будет стирать всю эту одежду? Наверное, ее выбросят.
«Меня не покидает странное предчувствие. Кончиками нервов, кожей и еще чем-то неведомым я ощущаю приближение новой жизни. И даже не новой, а просто жизни — потому что все, что случилось до мгновений, когда я пишу эти строки, было иллюзией, миражом, этюдом, написанным невидимыми красками. А жизнь настоящая, во плоти и в достоинстве, вот-вот начнется......Это предчувствие поселилось во мне давно, и в ожидании новой жизни я спешил запечатлеть, как умею, все, что было. А может быть, и не было».Роман Кофман«Роман Кофман — действительно один из лучших в мире дирижеров-интерпретаторов»«Телеграф», ВеликобританияВ этой книге представлены две повести Романа Кофмана — поэта, писателя, дирижера, скрипача, композитора, режиссера и педагога.
Счастье – вещь ненадежная, преходящая. Жители шотландского городка и не стремятся к нему. Да и недосуг им замечать отсутствие счастья. Дел по горло. Уютно светятся в вечернем сумраке окна, вьется дымок из труб. Но загляните в эти окна, и увидите, что здешняя жизнь совсем не так благостна, как кажется со стороны. Своя доля печалей осеняет каждую старинную улочку и каждый дом. И каждого жителя. И в одном из этих домов, в кабинете абрикосового цвета, сидит Аня, консультант по вопросам семьи и брака. Будто священник, поджидающий прихожан в темноте исповедальни… И однажды приходят к ней Роза и Гарри, не способные жить друг без друга и опостылевшие друг дружке до смерти.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Перед вами настоящая человеческая драма, драма потери иллюзий, убеждений, казалось, столь ясных жизненных целей. Книга написана в жанре внутреннего репортажа, основанного на реальных событиях, повествование о том, как реальный персонаж, профессиональный журналист, вместе с семьей пытался эмигрировать из России, и что из этого получилось…
В романе В. Белова «Год великого перелома» с предельной правдивостью, со всей остротой, ярко показана трагедия России начала 30–х годов XX века: коллективизация сельского хозяйства, начало сталинских репрессий. Как и все лучшие произведения писателя, этот роман написан с предельным пониманием быта и характеров жителей северной русской деревни.
После повести «Привычное дело», сделавшей писателя знаменитым, Василий Белов вроде бы ушел от современности и погрузился в познание давно ушедшего мира, когда молодыми были его отцы и деды: канун коллективизации, сама коллективизация и то, что последовало за этими событиями — вот что привлекло художническое внимание писателя. Первый роман из серии так и назывался — «Кануны».Новый роман — это глубокое и правдивое художественное исследование исторических процессов, которые надолго определили движение русской северной деревни.