Канун Рождества в Доме на Холме Призраков - [20]

- Отпусти мёртвое мясо, сука! - сказала тварь, возвращаясь к низкому и резкому тону, который использовался ею ранее после краткого переключения на нормальный голос Карэн. - Папочке не нравится, когда его дети пытаются избежать того, что они заслужили!

Вместо того, чтобы отпустить, Симона снова тяжело повернулась налево и обхватила другой рукой ногу, которая, как она теперь знала, принадлежала Спенсу. Она могла определить это по тому, что джинсы на трупе были заправлены в зимние ботинки с толстым мехом. Брэдли был в похожих ботинках, но не в джинсах. Она ощутила острую боль потери, зная, что её парень мёртв. Боль была глубже, чем она могла бы ожидать, перевесив и сделав несущественным ту обиду, которую он причинил ей недавно. Она подумала о том, как сильно его мать любила своего единственного сына - гораздо больше, чем когда-либо любила его Симона, - и представила выражение лица милой старой леди, когда она узнала, что он мёртв.

Это разозлило её.

Но этот гнев был забыт в следующее мгновение, когда существо в Карэн пронзительно закричало на неё высоким звуком, который был больше присущ какому-нибудь животному или насекомому, чем человеку. Это было похоже на звук, издаваемый сотней цикад в разгар лета. Это было похоже на то, как иглы снова и снова вбивали в её барабанные перепонки. Звук заполнил всю комнату и временно уничтожил осознание чего-либо ещё.

И тогда это прекратилось.

- Отлично, - сказала тварь, снова переключаясь на обычный голос Карэн. - Если ты не придёшь к папочке, папочка может прийти к тебе.

Тварь ослабила её лодыжки и мягко отступила. Через мгновение Симона услышала щелчок, когда замок двери был повёрнут. За этим последовал скрип петель, когда дверь открылась. Всё ещё сознавая возможность неизбежного - вероятного смертного приговора - Симона отпустила ногу своего мёртвого парня и вскочила на ноги.

Тяжело дыша и, повернувшись лицом по направлению к двери, она постояла мгновение и подумала, как ей защитить себя. Она всё ещё была загнана в угол, и ей некуда было бежать, кроме как вернуться в коридор, что было совершенно неприемлемо, учитывая то, что её там ожидало. Доски на окнах означали, что она не могла выбраться таким образом. Возможно, она могла бы заползти под кровать, но это лишь ненадолго отложило бы неизбежное. Нет, она должна была стоять здесь и как-то бороться с этими демонами или кем бы то ни было.

Но как?

Это всё ещё ускользало от неё. То, что здесь происходило, было проявлением какой-то первобытной злой силы. Они были сильнее её, без вопросов. У неё не было надежды победить их, но пройти мимо них… да, возможно, она могла бы сделать это. Но на это требовалось много удачи и немного смелости. Более того, ей нужно было какое-то защитное оружие. Что-то, что она могла использовать, чтобы отбиваться от них достаточно долго, чтобы проскользнуть мимо них и убежать из дома. Но то, что она могла использовать, было ещё одним большим знаком вопроса. Невозможность видеть чёртову тварь в этой совершенной тьме совсем не помогала ей.

Затем ей на ум пришла одна мысль.

Она опустилась на колени и стала изучать руками пол, пока снова не нашла тело Спенса. Ощупав его джинсы, она нашла телефон в правом кармане. Она вытащила его, провела пальцем по экрану и чуть не вскрикнула от радости, когда он загорелся. Это ощущение восторга исчезло, когда она увидела массивную рваную рану в груди своего парня. Даже в тусклом свете экрана она выглядела ужасно. Из её глаз потекли слёзы, когда она смотрела на неё. Затем она услышала голоса в коридоре. И шаги, приближающиеся всё ближе.

Нет времени для горя. Не сейчас.

Она разблокировала телефон Спенса и снова провела пальцем по экрану, открыв расширенные пункты меню. Появился значок фонарика. Она нажала на него, и яркий свет, излучаемый лампочкой на задней панели телефона, загорелся. Бормоча молитву благодарности бедному мёртвому Терри за напоминание ей об использовании фонарика, она поднялась на ноги и направила свет в открытый дверной проём.

На мгновение там было пусто.

А затем разлагающаяся тварь в костюме Санты появилась в этом открытом пространстве, её гнилые губы скривились в ужасной насмешливой улыбке. Большой топор всё ещё был зажат в его руках, лезвие было мокрым от крови её мёртвых друзей. Она ещё не видела Брэдли, но полагала, что его тоже уже нет среди живых.

Только я, - подумала она. - Я осталась одна.

Но это было не совсем так. Казалось, Карэн была ещё жива, или, по крайней мере, её тело было живо. Возможно, в её сознании всё ещё был кто-то, но Симона не знала, как освободить её из этой тюрьмы, и это было не совсем её главным приоритетом. Ей нужно было спасать свою собственную задницу.

Санта-упырь шагнул в комнату.

Карэн вошла за ним и встала слева. То, что управляло её телом, заставляло её рот расширяться шире, чем обычно, из-за чего плоть в уголках губ порвалась, и вытекала кровь. Она покачала головой и снова заговорила так низко и скрипуче:

- Папочка не доволен тобой. Он говорит, что с тобой было бы легче, если бы ты пришла к нему добровольно. Но теперь он собирается нарезать тебя на тысячу крошечных кусочков.