Канун дня всех святых - [11]

Снова зазвучала арфа.

Процессия зашаркала дальше.

И посреди золота, и игрушек, и погребальных воздушных змеев находилась маленькая новенькая двенадцатилетняя мумия в золотой маске, точь-в-точь как…

Пипкин.

«Нет, нет, нет, нет!» – думал Том.

– Да! – в отчаянье вскричал тонюсенький мышиный голосок, затерянный, замотанный, заточенный. – Это я! Я здесь. Под маской. Под обмотками. Не могу шевельнуться! Не могу кричать! Не могу вырваться!

«Пипкин! – подумал Том. – Подожди!»

– Ничего не могу! Я в западне! – пищал он, замотанный в расписные холсты. – Идите следом за мной! Встречайте меня! Разыщите меня в…

Голосок затухал, так как шествие свернуло за угол темного лабиринта и исчезло.

– Куда идти следом за тобой, Пипкин? – Том Скелтон выпрыгнул из ниши и прокричал во тьму: – Где встречать?

Но в этот самый миг Саван-де-Саркофаг, как подкошенное дерево, рухнул из своей ниши. По полу громыхнуло: «Бах!»

– Постой-ка! – предостерег он Тома, глядя на него глазом-пауком, пойманным в капкан собственной паутины. – Мы еще спасем старину Пипкина. Втихомолку, крадучись, тайком, мальчики. Ш-ш-ш.

Они помогли ему подняться и размотать бинты и на цыпочках двинулись по коридору и свернули за угол.

– Вот те раз, – прошептал Том. – Смотрите. Они кладут мумию Пипкина в гроб, а гроб в… этот, как его…

– Саркофагус, – подкинул им скороговорку Карапакс Клавикула. – Один гроб внутри другого гроба, а тот внутри третьего, каждый больше предыдущего и испещрен иероглифами, рассказывающими историю его жизни…

– Историю жизни Пипкина? – спросили все разом.

– Ну, или того, кем был Пипкин в эту эпоху и в этот год, четыре тысячи лет тому назад.

– Вот это да, – прошептал Ральф. – Гляньте-ка на картинки по стенкам гроба. Тут Пипкину один годик. Здесь – пять лет. Десять, и как быстро бегает. Пипкин на яблоне. Пипкин делает вид, будто тонет в озере. Пипкин в персиковом саду поедает все на своем пути. Стойте-ка, а это что?

Саван-де-Саркофаг наблюдал за оживленными похоронами.

– Они заносят в гробницу мебель, чтобы он ею пользовался в Царстве Мертвых. Лодочки. Воздушные змеи. Волчки. Свежие фрукты, на случай если Пипкин проснется через сто лет и проголодается.

– Он-то точно проголодается. Что за дела, гляньте, они уходят! Запечатали гробницу! – Саван-де-Саркофагу пришлось попридержать Тома, который в отчаянье метался взад-вперед. – Пипкин все еще там, захороненный! Когда же мы его будем спасать?

– Попозже. Длинная ночь только началась. Мы снова увидим Пипкина, не переживайте. Потом…

Дверь гробницы захлопнулась.

Мальчишки подняли бучу. В темноте были слышны чавканье и скрежет при заделке последних щелей и швов известковым раствором и укладке последних камней.

Плакальщицы с притихшими арфами удалились.

Потрясенный Ральф в своем костюме Мумии стоял, глядя, как растворяются последние тени.

– Вот почему я одет как мумия? – Он потеребил свои бинты, прикоснулся к древнему лицу из растресканной глины. – Это и есть вся моя роль в Хэллоуине?

– Вся, мальчик, вся, – пробормотал Саван-де-Саркофаг. – Египтяне строили на века. Проектировали на десять тысяч лет. Гробницы, мальчики, гробницы. Могилы. Мумии. Кости. Смерть, смерть. Смерть – это нерв, нутро, свет, душа и тело их бытия! Гробницы без счету с потайными ходами, чтобы никого не нашли, чтобы расхитители могил не могли украсть души, игрушки и золото. Ты – мумия, мальчик, потому что именно так они наряжались перед лицом Вечности. Обволакивались нитями, словно коконы, надеялись выбраться из них прекрасными бабочками в далеком благополучном мире. Познай свой кокон, мальчик. Потрогай шершавые покровы.

– Получается, – сказал Ральф-Мумия, завороженно глядя на закопченные стены и древние иероглифы, – для них каждый день – Хэллоуин!

– Каждый день! – восхитились все.

– Каждый день – Хэллоуин и для них. – Показал Саван-де-Саркофаг.

Мальчики обернулись.

В подземельях гробницы назревала зеленоватая электрическая гроза. Пол дрожал, как от стародавнего землетрясения. Где-то вулкан заворочался во сне, озаряя стены огненным плечом.

И на стенах проявились доисторические рисунки пещерных людей, живших задолго до египтян.

– Внимание, – сказал Саван-де-Саркофаг.

Удар молнии.

Саблезубые тигры хватают орущих пещерных людей. Их кости тонут в асфальтовых топях. Они идут ко дну, издавая истошные вопли.

– Постойте. Давайте спасем хоть кого-нибудь… огнем.

Саван-де-Саркофаг подмигнул. Ударила молния и запалила лес. Первобытный человек, пробегая, хватает пылающую ветвь и всаживает в пасть саблезубому. Тигр зарычал – и наутек. Человек, загоготав от восторга, бросает горящую ветку в ворох осенних листьев в своей пещере. Остальные протягивают руки, чтобы согреться у костра, с опаскою смеясь над тьмой, где поджидает желтоглазый зверь.

– Видите, парни? – Отблески костра плясали на лице Саван-де-Саркофага. – Ледниковый период отступил. Потому что благодаря этому незаурядно мыслящему смельчаку в зимней пещере поселилось лето.

– Но? – сказал Том. – Где связь с Хэллоуином?

– Связь? Да, лопни моя селезенка, во всем! Когда ты и твои друзья погибают каждый день, некогда думать о Смерти. Только бежать. Но когда наконец ты остановился…