Канун дня всех святых - [10]

Таинственный сияющий бог, обвитый золотыми лентами, стоял на каждой стене с победно пылающим ликом.

– А я знаю, кто он! – выпалил Генри-Хэнк. – Я видел его в кино с жуткими египетскими мумиями!

– Осирис! – догадался Том.

– Соверш-ш-ш-енно верно… – прошипел голос Саван-де-Саркофага из глубоких гробниц. – Хэллоуин – урок первый. Осириса, сына Земли и Неба, каждую ночь убивает его брат Мрак. Осириса убивает Осень, убивает его собственная ночная кровь.

– И так происходит в каждой стране, где есть празднество смерти, приуроченное к временам года. Черепа и кости, мальчики, скелеты и призраки. В Египте, парни, видите – Смерть Осириса, Царя Мертвых. Смотрим дальше.

Мальчики посмотрели дальше.

Они подошли к огромной дыре в подземной пещере и сквозь нее увидели египетскую деревню, где в сумерках на крылечки и пороги выставляли еду в глиняных горшках и на медных блюдах.

– Для призраков, приходящ-щ-щих домой, – прошипел Саван-де-Саркофаг из тени.

Вереницы масляных ламп, прибитых к фасадам домов, и дымки, вьющиеся в сумеречном небе подобно блуждающим духам.

Казалось, призраки плутают по булыжным улицам.

Тени отклонялись от утерянного на западе солнца и пытались проникнуть в дома.

Но теплая еда, дымясь на крыльце, заставляла тени кружиться и метаться.

Легкий аромат благовоний и пыль мумий поднимались к мальчикам, которые смотрели на этот древний Хэллоуин и на «сладости», выставленные не для бродячих мальчишек, а для неприкаянных духов.

– Эй, – зашептали все мальчики.

– Не потеряйтесь во тьме, – пели голоса в жилищах под переборы арфы и лютни. – О, дорогие, любимые наши мертвые, идите домой, добро пожаловать. Вы ушли во тьму, но всегда дороги нашему сердцу. Не бродите, не слоняйтесь. Идите домой, родные.

Из тусклых ламп струился дымок.

И тени поднимались на крылечки и очень деликатно вкушали жертвенную еду.

И они видели, как в одном доме из кладовой достают старую мумию деда и усаживают на почетное место во главе стола, уставленного яствами. И домочадцы садятся за вечернюю трапезу, и поднимают стаканы, и пьют за усохшего усопшего, немо сидящего в пыли…

Глава 10

– А ну-ка, живо разыщите меня! – воззвал к ним насмешливый голос Саван-де-Саркофага.

– Сюда! Нет! Туда! Туда!

Они побежали следом за тонкой лентой размотанной пелены мумии, уходя все глубже под землю.

– Да. Вот он я.

Они свернули за угол и остановились, ибо длинный холщовый бинт, петляя по полу гробницы, поднимался по стене, обвивая стопы древней бурой мумии, поставленной стоймя в нише со свечками.

– Это, – заикаясь, сказал Ральф Бенгстрем, одетый Мумией, – это… это настоящая мумия?

– Да. – Из-под золотой маски на лице мумии заструилась пыль. – Настоящая.

– Мистер Саван-де-Саркофаг! Вы!

Золотая маска соскользнула, зазвенев об пол, как сверкающий колокол.

На месте маски было лицо мумии – коричневая глина, растресканная под натиском солнца. Один глаз запечатала паутина, из другого текли пыльные слезы, и проблескивало ярко-синее стекло.

– Ессссть сссреди вассс мальчик, одетый мумией? – вопросил голос, приглушенный саваном.

– Это я, сэр! – пропищал Ральф, выставив напоказ руки, ноги, туловище и медицинские бинты, которыми он обматывался полдня до полной мумификации.

– Хорошо, – тяжело вздохнул Саван-де-Саркофаг. – Хватайся за холщовый лоскут. Тяни!

Ральф нагнулся, взялся за древние пластыри мумии и… как рванет!

Лента размоталась, кольцо за кольцом, обнажив большущий нос-клюв рептилии, и шершавый подбородок, и сухую усмешку на припорошенных пылью устах Саван-де-Саркофага. Скрещенные на груди руки повисли.

– Спасибо, мальчик! Свобода! А то чувствуешь себя свертком, предназначенным в дар Царству Мертвых. Но… тссс! Мальчики, живее! Запрыгивайте в ниши, замрите. Кто-то идет. Притворитесь мумиями, мальчики, прикиньтесь мертвецами!

Мальчики вскочили и оцепенели, сложив руки, захлопнув глаза и затаив дыхание, словно на рельефе с маленькими мумиями, высеченными в древней скале.

– Тихо, – прошептал Саван-де-Саркофаг. – Приближается…

Погребальная процессия.

Целая рать плакальщиц в тончайших золотистых шелках несла игрушечные парусники и медные чаши со снедью.

А в их гуще шестеро мужчин несли ящик для мумии, легкий, как солнечный свет, а вслед за ними – недавно запеленованную мумию в расписанном холщовом облачении, в маленькой золотой маске, скрывающей лицо.

– Мальчики, смотрите – еда, игрушки, – прошептал Саван-де-Саркофаг. – Они кладут игрушки в гробницы, парни. Чтобы божества приходили поиграть, пошалить, побаловать детей перед тем, как отправить в Царство Мертвых. Видите, кораблики, воздушный змей, прыгалки, игрушечные ножики…

– Но посмотрите на размер этой мумии, – сказал Ральф из-под душных марлевых повязок. – Это двенадцатилетний мальчик! Как я! А золотая маска на лице мумии… она вам не напоминает?

– Пипкин! – рявкнули все хором.

– Шшш! – зашипел Саван-де-Саркофаг.

Похороны прервались, верховные жрецы озирались по сторонам, всматриваясь в пляшущие тени факелов.

Мальчишки в своих высоких нишах зажмурились изо всех сил, затаив дыхание.

– Чтоб ни шепотка, – велел Саван-де-Саркофаг комариным писком в ушах Тома. – Ни шороха.