Канун Армагеддона - [63]

Так Уррий узнал, кто его настоящий отец.

В тот день в путешествие не отправились. Надо полагать из-за него, Уррия, хотя никто этого вслух не говорил, да кроме барона и графа, пожалуй, и не догадывался.

Ближе к вечеру сэр Радхаур проводил барона и Уррия до входа в подземную усыпальницу графов Маридунских: «Здесь покоятся вечным сном твои предки, хоть ты и не носишь их имя», — со вздохом сказал граф и пошагал по лестнице наверх, к гостям, которых в гостеприимном Рэдвэлле после празднеств почти не осталось. Барон уверенно провел юношу по огромной пещере, уставленной молчаливыми изваяниями, и они спустились еще по одной лестнице. Сэр Ансеис что-то сделал, и перед ними открылся выход в коридор — так же как и в лаборатории барона. Они подошли к одному из выходов, барон открыл плиту и сказал: «Иди, Уррий. Это твое первое, но, увы, не последнее испытание. Ты можешь сейчас погибнуть, но я верю в тебя. Верь и ты. И обязательно справишься с испытанием. Удачи тебе, сэр Уррий!» Барон подтолкнул его, и тяжелая плита опустилась за спиной, отделяя юношу от привычного мира. Он оказался в полной темноте, но вскоре мелькнул свет, и в дверях помещения, в котором он находился, появился… некто рогатый, с хвостом, в руке он держал тяжелый подсвечник с полуоплывшими свечами.

Сейчас все события смешались в голове в какую-то не представимую кашу — жуткий монстр, представившийся Повелителем Тьмы, пляшущие скелеты, какая-то обнаженная грудастая красавица без головы. Прямые вопросы и его честные ответы. Он понимал, что разговаривает с самим Луцифером, но не испытывал страха. То есть испытывал — что его бесхитростные ответы столь просты, что в них могут не поверить.

Потом он оказался в том же залитым ярким светом коридоре, с ларцом под мышкой, и граф Маридунский одобрительно похлопал его по плечу. Потом его провели туда, где он увидел… самого Алвисида. И упал без сознания от накатившей на него откуда-то извне боли, которая была ошеломляющей и до странности приятной одновременно.

Очнулся он в какой-то комнате, рядом с его ложем сидели женщины в странных одеждах. Потом к нему пришел граф Маридунский, которого он даже в мыслях не смел называть отцом. «Лежи, лежи, — сказал граф, — привыкай. Сила Алвисида — не шутка. Я получал ее частями, а ты — всю сразу. Смотри». Он вытащил из ларца, что лежал на постели рядом с юношей, кинжал, взял пальцами руку Уррия и быстрым движением провел острейшим клинком по запястью. Боли юноша почти не почувствовал, выступила капелька крови, но ранка тут же стала заживляться. «Это одно из новых твоих качеств, — сказал Радхаур. — А еще… ты можешь теперь узнавать чужие мысли… Старайся не пользоваться этим даром, чтобы не мучиться ненужными вопросами…» Юноша осмотрел окружающую обстановку и спросил: «Где я?» «В алголианском каталоге, — граф окинул оценивающим взглядом молодых женщин, терпеливо сидящих не пошелохнувшись возле ложа, и усмехнулся:

— Сегодня тебе предстоит еще одно испытание. Выше голову, наследник Алвисида, я уже был таким, как ты…» Алголиане разбудили Уррия, когда солнце поднялось достаточно высоко. «Пора, — сказали ему, — вас ждут». Его накормили и отвели к воротам храма-крепости, где сидели на конях остальные рыцари, решившие отправиться в путешествие с графом Маридунским. Оруженосец, выделенный ему бароном, подвел коня. И сразу отправились в путь. Со всех сторон навалились чужие мысли, Уррия шатало в седле, он словно задыхался — кто-то думал о жаркой красотке, с которой провел ночь, кто-то боялся предстоящего пути, кто-то надеялся на сумасшедшее богатство в конце путешествия, один из слуг подобрал уроненную чужим господином золотую монету и жутко боялся разоблачения.

К Уррию подъехали с двух сторон граф Маридунский и барон. «Представь, что на тебе боевой шлем с опущенным забралом, — сквозь переплетение обрывков чужих мыслей донесся до него голос графа. — Сосредоточься на своем, на том, что интересует только тебя. Потом будет легче…» Действительно, стало легче. Чужие мысли его не интересовали — в своих бы разобраться. А если чьи думы и хотелось бы узнать — графа Маридунского или барона Ансеиса, то как раз они-то были скрыты непробиваемой защитой. Радовало лишь то, что, по словам барона, собственные мысли Уррия тоже не были никому недоступны, даже такому, как выяснилось, могущественному магу, как Хамрай.

А, собственно, что у Уррия есть, кроме меча и кинжала, подаренных вчера, и этих самых дум, в которых самому-то невозможно разобраться? Только будущее. Он должен стать героем, таким как, например, граф… Но и будущее это какое-то… пустое. Ведь все уже сделано, Алвисид почти собран, что ему остается? Лишь завидовать графу! Зачем ему эти волшебные свойства, если они ему не понадобятся никогда?

Да и путешествие не радовало юношу. Шел третий день пути; погода стояла пасмурной, временами моросил мелкий, противный дождик. Граф говорил, что до цели их путешествия ехать дней десять. И ничего интересного не попадалось взгляду: те же леса, деревеньки, да поля, что и в Маридунском графстве. Вдали изредка высились на холмах мрачные замки; иногда проезжали небольшие города, но в постоялых дворах по решению барона не останавливались, разбивали лагерь где-нибудь на поляне недалеко от дороги, жгли костры, готовили ужин и на ночь выставляли караулы. Но на них никто и не думал нападать…