Канины истории - [20]
В бане было жарко, пар стоял столбом, Каня быстро подбежала к полоку и поставила бутылочку.
– Ой, осторожней! – услышала она голос. Каня отскочила и спросила:
– Ты кто?
– Я – банный, Харлаша, – ответил маленький человечек, сидящий на полке.
– Какой ещё банный?
– Обыкновенный. Вот домовой живёт в доме, а банный – в бане, что тут непонятного?
Пар рассеивался, и Каня разглядела человечка. Он был небольшого роста, коренастый, с косматой, давно не мытой и не стриженой бородой. Одет в просторную рубаху красного цвета, на голове серая байковая шапка-колпак, на ногах резиновые калоши.
Каня поинтересовалась:
– Ты давно здесь живёшь?
– Всю жизнь, и я знаю всех, кто моется в этой бане.
В баню заглянула Лямка:
– Каня, а меня сегодня кто будет мыть? Ты или бабушка?
Каня не успела ответить, потому что Харлаша без передышки продолжал:
– А вот когда Лямка в бане моется, я не люблю. Она, когда начинает сушиться после мытья, так шерстью трясёт на всю баню, что весь пар рассеивается. Мне это не нравится – я люблю, когда пар; пар пахнет баней.
Лямка удивлённо уставилась на банного и слегка зарычала.
– Но-но, потише! – сказал банный. – А то вмиг ушат холодной воды на голову вылью – сразу потеряешь дар речи.
Лямка заскулила и спряталась за Каню. Каня заступилась за Лямку:
– Ты что, Харлаша, разошёлся? Я Лямку в обиду не дам.
– А что она? В моих владениях на меня же рычать. Разве это вежливо?
– Ладно, Харлаша, не сердись. Лямка не ожидала тебя увидеть, вот и испугалась. Ты лучше о себе расскажи, – попросила Каня.
Харлаша застеснялся:
– А что тут рассказывать? Вот, за порядком в бане слежу, за местными жителями приглядываю.
– Так ты тут не один? – встревожилась Каня.
– Конечно! В моём подчинении: мочалки, мыло, тазы, банные веники, ковш и другая утварь. Есть постоянные жители, например, тазы. А некоторые каждый месяц меняются, например, пенопузики.
– Пенопузики – это кто? – услышав незнакомое слово, переспросила Каня.
– Те, кто долго не задерживаются в бане: мыло, шампунь, пена для ванны…
Лямка во время беседы Кани и Харлаши стояла в сторонке и виляла хвостом-веером.
Харлаша продолжал:
– Каня, поскольку мы с тобой теперь друзья, можно обратиться к тебе с просьбой? Когда все в бане вымоются, можешь оставить в тазике немножко воды? А то помылись, воду выхлюпали, тазы перевернули и удалились. Сами, значит, чистые, а вы, банные жители, как хотите. А нам тоже праздника чистоты хочется.
– Так у вас ещё и праздники бывают? – удивилась Каня.
– Конечно! Правда, редко: всё зависит от вас. Оставите воду в тазу – у нас праздник; воды нет – и праздника нет. Кстати, если сегодня оставите в тазике воду, приходите на наш праздник, я приглашаю.
Послышался бабушкин голос:
– Каня, ты где там застряла?
– А что ты, бабушка, хотела? – отозвалась Каня, выходя из бани.
– Надо цыплят покормить да бельё в баню собрать, – пояснила бабушка.
– А-а-а. Это мы с Лямкой мигом сделаем. Бабушка, а кто сегодня последний в бане мыться будет?
– Я собиралась Лямку мыть…
– Хорошо-хорошо, я просто так спросила, – перебила бабушку Каня. – Лямка, слышала? Тебе задание: в тазу оставить немного чистой воды, мы сегодня с тобой на праздник к Харлаше приглашены, – шёпотом сказала Каня, насыпала пшена в миску и пошла кормить цыплят.
В бане вымылись на славу. Каня обожала смывать с себя дневную усталость, ощущая после бани прилив новых сил. Сегодня казалось, что все особенно долго перемываются в бане. Но вот вернулись бабушка с Лямкой.
– С лёгким паром, бабушка. С лёгким паром, Лямка! – крикнула из комнаты Каня.
– Спасибо, – ответили они в один голос. Все засмеялись.
– Ты выполнила мою просьбу? – заговорщически спросила Каня Лямку.
– А то! – важно ответила Лямка.
Как только после бани все занялись своими делами – дедушка сел читать газету, бабушка после вечернего чаепития пошла на кухню мыть чашки, Соня села заплетать свои пышные волосы, Тишка взялся насухо протирать Шинке кабину, – Каня и Лямка незаметно улизнули из дома.
Каня открыла дверь в баню, там стоял пар коромыслом. Чтобы присмотреться, Каня и Лямка присели на порожек.
Вдруг раздались звуки, отдалённо напоминающие музыку, – это мочалка намочила свои верёвочки в тазу с водой и стала барабанить ими по медному тазу, подмигивая и прискакивая.
Что тут началось: на шампуне открутилась крышечка, он зачерпнул воды из таза и стал пускать пузыри, каких Каня и Лямка в жизни не видели: звёздочками, колбасками, снежинками. Мыло прыгнуло в таз с водой и вспенило пузырьковую пену до потолка. Ковш зачерпывал пену и выливал на банный веник, тот превратился в белоснежную ёлку, будто покрытую инеем. Ёлку тут же нарядила пена для ванны – прозрачными, переливающимися всеми цветами радуги шарами. Харлаша стоял на полке подбоченясь, притопывал одной ногой и повторял:
– Ох ты! Ух ты! Ах ты!
Вся банная утварь: мочалки, тазики, различные бутылочки, – стали водить хоровод вокруг веника-ёлки, приговаривая:
– Ох ты! Ух ты! Ах ты!
Харлаша подскочил к Кане с Лямкой и увлёк их в хоровод.
Подруги очень весело провели время. На прощание Харлаша сказал:
– Ждём вас на праздник через месяц.
Каня и Лямка зашли домой, когда все уже собирались спать. Каня пожелала всем спокойной ночи и проскользнула в свою комнату. Стеля постель, она говорила Лямке:
