Каникулы Петрова и Васечкина - [10]

– Шах и мат! Понял? Всё очень просто! – закончил Алик.

– Ну, естественно, понял… – пробормотал Васечкин. – Что тут непонятного, слон Б-4, ладья Е-7, шах и мат!

– Молодец! – обрадовался Алик и даже отважился похлопать Васечкина по плечу. – Ещё один-два урока, и я тебя включу в чемпионат на первенство лагеря… А лучше – вот!

Алик достал из-за пазухи солидную книгу. «Сто лучших шахматных композиций» – значилось на обложке.

– Ты человек способный, разберёшься, тут всё написано, – сказал он, вручая книгу Васечкину.

Васечкин молча принял подарок, перелистал книгу и вздохнул.

Алик тем временем начал пятиться к выходу.

– А шахматы? – спросил Васечкин.

– Оставь их, пожалуйста, себе… – в свою очередь тяжело вздохнул Алик. – Незаменимая вещь, магнитные, я за ними долго гонялся… – И ещё раз тяжело вздохнув, Алик вышел из беседки.

Но не успел Васечкин вновь углубиться в детектив, как в беседку влетел Артём. Он, как новогодняя ёлка, был увешан спортивным инвентарём, да, впрочем, и вёл он себя при этом как новогодний Дед Мороз.

– Держи! – ещё с порога крикнул Артём, швыряя в Васечкина увесистые боксёрские перчатки. – Я тебе лучшие выбрал!

Едва Васечкин успел оправиться от удара, нанесённого перчатками, как у него перед глазами одна за другой стали появляться замечательные вещи.

– Вот! – Артём выложил перед Васечкиным белое дзюдоистское кимоно. – Борцовки «Ботас», – объявил он, – ракетка японская, майка «Адидас», трусы «Пума», пояс… Нам сильные ребята нужны. Понимаешь, старик, мы на тебя возлагаем большие надежды.

Вот… – Он достал из кармана вчетверо сложенную бумажку, развернул. – Это расписание твоих тренировок! А тут, – он кивнул на сетку, – мячи. Волейбольный, футбольный и баскетбольный… В рюкзаке самоучители по всем видам и диск. Хотел ещё молот с собой захватить, но один разве всё дотащишь… Так что копьё, штангу и молот тебе выдадут на тренировке. Я сам отобрал всё самое лучшее.

– Спасибо… – только и мог пробормотать Васечкин.

– Ну, будь здоров! Физкульт-привет! – Бодрой трусцой, налегке, Артём выбежал из беседки.

Не успел Васечкин по достоинству оценить всё это неожиданно свалившееся на него добро, как в беседку, толкаясь и перебивая друг друга, вбежали Добкина и Бобкина. У одной в руках была огромная охапка цветов, у другой – ваза и книга.

– Здрасьте! – хором сказали они.

– Здрасьте! – хмуро поздоровался Васечкин.

– Оля! – хором сказали девочки. – Но лучше по фамилиям, чтобы различать.

– Добкина! – представилась Добкина.

– Бобкина! – отрекомендовалась Бобкина. – Чтоб не перепутать, я с синяком!

– Я же не нарочно… – смутился Васечкин.

– Мы пришли… – начала Бобкина.

– Нет уж, пожалуйста, дай я скажу! – завопила Добкина.

– А чего это ты, я же первая! – возмутилась Бобкина.

– Нет, уж позволь, это я – первая! – наступала Добкина.

– Вот ещё! И идея моя! И ваза! – не сдавалась Бобкина.

– А букет кто рвал? – обиделась Добкина.

– Да что случилось, наконец? – не выдержал ничего не понимающий Васечкин.

Но на него не обратили внимания.

– Вот всегда ты такая! – кричала Бобкина.

– А ты какая? – орала в ответ Добкина.

– А от меня что нужно? – что было сил крикнул Васечкин.

Неожиданно стало тихо.

– Говори ты! – Васечкин указал на Бобкину.

Бобкина торжествующе поглядела на Добкину и ответила:

– Мы пришли, чтобы показать тебе икебану!

– Чего? – Васечкин с опаской покосился на неё. – Я же говорю, синяк я тебе не нарочно… Чего пристали?..

– Это же в Японии… – встряла Добкина.

– Не надо! – отрезал Васечкин, отступая. – Мне один дылда на дворе, когда я маленьким был, Москву показывал, до сих пор уши болят…

– При чём тут уши? – удивилась Бобкина. – Тут глаза нужны и вкус… Икебана – это искусство составления букетов, ясно?

– А! Так бы и говорила… – успокоился Васечкин. – А то икебана, икебана…

– Вот ваза, – сказала Добкина, – вот цветы, а вот учебник. Попробуй сам подобрать букет.

– Японцы считают, что, занимаясь икебаной, можно избавиться от всех отрицательных эмоций, а также подавить в себе тёмные инстинкты, – явно цитируя книжку, шпарила Бобкина.

– Я попробую! – согласился Васечкин. – Может, удастся подавить…

– Ну вот и хорошо! – сказала Добкина. – Мы пошли.

– До свидания! – гаркнули они хором.

– Пока… – пробурчал Васечкин.

Бобкина и Добкина выкатились из беседки.

Васечкин углубился в созерцание своих новых богатств. От этого в высшей степени интересного занятия его оторвал звук мотора. Мотор заглох, и через несколько секунд в беседку зашёл Петров в мотоциклетном шлеме и шикарных крагах с раструбами. Несмотря на роскошные обновки, вид у него был невесёлый.

– Привет! – угрюмо сказал он.

– Привет! – отозвался Васечкин, разглядывая шлем, очки и краги. – Где взял?

– Там… – неохотно ответил Петров. – Выдали. Вручили то есть.

– Ты чего такой хмурый? – спросил Васечкин, наконец заметивший подавленное состояние друга.

– Да так… – неопределённо ответил Петров, но вдруг решился: – Слушай, Петька, а может, хватит?

– Ты что, дурак? – удивился Васечкин. – Смотри, как меня тут принимают. Чего только не понанесли! – Он сделал широкий жест, как бы приглашая Петрова осмотреть эти залежи добра.

– Так-то оно так… – Петров приложил к себе «адидасовскую» майку. – Вот и карт нам выдали в личное пользование… Готовьтесь, говорят, к соревнованиям… Отстаивайте, мол…