Пробовали устроить у знакомых, но когда те узнавали, что коту надо подогревать рыбу, выбирать из нее кости и так далее, то вежливо отказывались. Одни говорили, что у них живут канарейки и даже вид большого черного кота может расшатать им нервы. А с расшатанными нервами канарейки плохо поют. Вторые, немного подумав, вдруг восклицали: «Ах, мы забыли вам сказать! Мы же решили завести большую собаку. Вот такую здоровенную!» — показывали они, встав на цыпочки и высоко подняв руки.
Ну разве можно было оставлять кота один на один со здоровенной собакой! Конечно, нет.
Тогда написали письмо бабушке.
Бабушка жила ни в городе, ни в деревне, а в рабочем поселке. Как и в городе, здесь был завод. Как в деревне — сады, огороды и отделение совхоза.
Бабушка сразу приехала. Она сказала, что Егору у нее будет хорошо. Воздух в поселке чистый — дыши на здоровье. Сад и огород есть — бегай сколько хочешь. А может, и мышей ловить научится!
В тот же день бабушка поехала обратно. Егора она посадила в сумку. На автобусной остановке бабушка сказала:
— Бантик нам ни к чему! Ты ведь кот, а не девочка, — и сняла с шеи у Егора голубой бантик.
Кот обиделся. У кошек, которых он видел из окна во дворе, ни у одной бантика не было, а у него был. От огорчения Егор хотел заорать, но тут подошел автобус. Бабушка подняла сумку над головой, чтобы пассажиры не помяли кота, и пробралась в автобус.
Уселась бабушка у окна, сумку поставила на колени.
Всякие толчки, покачивания, встряхивания, голоса людей перепугали Егора, и он притих. Но автобус тронулся, пассажиры расселись по местам, никто сумку больше не тряс и не толкал, и кот постепенно успокоился.
Пассажиры мирно беседовали:
— Сейчас к бабушке приедем, — говорила молодая мама своей маленькой дочке.
— Молочка напоимся, — отвечала девочка, и Егору тоже захотелось молочка.
Автобус все бежал, сначала по городу, потом мимо полей и лугов. Постепенно все это Егору надоело, а молочка захотелось еще сильней. И он подал голос: сперва потихоньку мяукнул, а потом заорал во всю мочь.
Теперь испугалась бабушка. Вдруг ее вместе с котом попросят выйти из автобуса. Но парни с гитарой, что сидели неподалеку, решили, что кто-то включил транзисторный приемник, и начали притопывать и подвывать. Тот, что держал гитару, ударил по струнам. Пассажиры что-то возмущенно кричали, но разве за такой музыкой что-нибудь разберешь! Кот, услышав этот шум, перепугался и затих.
— Сила! — сказал парень с гитарой, дернув струну в последний раз.
— Вот выдали, а! — поддержал второй.
— Капитально! — заявил третий.
На следующей остановке парни сошли. Их место заняли пожилые женщины. Кот молчал, и бабушка успокоилась. «Как-нибудь доедем», — подумала она. До поселка оставалось километров пятнадцать. Но на тринадцатом километре Егор снова заорал. Люди послушали немного и стали возмущаться:
— Кто это приемник опять включил? — спросил чистенький седой старичок, похожий на пасечника.
Пассажиры начали переглядываться, а Егор все завывает.
— Выключите, пожалуйста, хватит! — закричала женщина с пустым бидоном.
А Егор орет.
— Безобразие, — заговорили пассажиры. — Людей не уважают...
— Подождите, подождите, — вдруг сказала пожилая женщина, что сидела рядом с бабушкой. — Это не у тебя ли, бабка, транзистор в сумке?!
— Котик у меня, — призналась бабушка. — Из города везу, на каникулы. Отпуск у него...
— А ну-ка, покажи, — не поверила соседка.
Приоткрыла бабушка сумку, и все увидели черного кота. И Егор увидел людей и замолчал.
— Вы, бабушка, его не закрывайте, — посоветовал интеллигентный пас сажир, похожий на пасечника, — может, он тогда не будет нарушать порядок.
Произошло это на десятом километре до бабушкиного поселка. До пятого километра Егор молчал, а потом опять замяукал, но уже не так противно и громко, как раньше. Теперь пассажиры относились к нему сочувственно.
— Ишь ты, и у котов нынче отпуск, — говорила женщина с бидоном.
— Пусть покричит, — разрешила бабушкина соседка. — Разве в городе по-настоящему покричишь.
Тут показался бабушкин поселок. Автобус проехал сельмаг, пропылил по переулку, и путешествие Егора закончилось.
Бабушка с сумкой, дед с газетой, Галя и Андрей с надкушенными городскими пряниками в руках прошли в дом. Один Люкс остался во дворе. Из дома доносились веселые восклицания:
— Ух, какой весь-весь черный! — звенел Галин голосок.
— Держите! Держите! Под кровать побежал! — кричал Андрей.
— Ладно, Андрюша, не тяни его за хвост, — распоряжался дед. Услышав про хвост, Галя сразу запела:
Черный хвост и черный нос,
Вот так кот у нас нарос
— Как это «нарос»? — спросил дед. — Надо говорить «вырос».
— Если сказать «вырос», будет нескладно, — отозвалась Галя.
Про Галю говорили, что она собирает по всему поселку, и еще неизвестно где, песенки. И, наверно, это было правда, потому что на каждый день у нее была новая песня. Вот и сейчас она скакала и пела про черный нос и черный хвост Егора.
— Чем мы его кормить будем? Где на него рыбы напасешься? — сокрушалась бабушка.
— Я наловлю, — успокаивал Андрей. — У нас с Колькой Самойленковым вчера вот такой сом сорвался. Мы его, бабушка, завтра обязательно поймаем...
