Кандидат в президенты - [29]

Эта новость меня настолько потрясла и оглушила, что я перестала замечать всё вокруг. У меня что-то спрашивали, я машинально отвечала, не понимая смысла сказанных слов. Постепенно гул начал стихать, люди разъезжаться и только уборщицы с метлами и пылесосами сновали по залу, подбирая упавшую бумагу, протирая столы. Я вышла из конференц-зала и отправилась в свой кабинет — за сумкой и собрать списки аккредитованных на время выборов изданий. Вскоре свет в коридорах начали потихоньку тушить, и Центризбирком погрузился в полную темноту.

Я даже не заметила, как все разъехались, и я осталась в здании совершенно одна. Складывая в портфель оставшиеся бумаги, ручки, подбирая разбросанные по полу нарукавные повязки с надписью «Наблюдатель», я двигалась к выходу и предвкушала, как я сейчас приеду домой. Налью себе теплую ванну, напущу туда пены. Залезу в нее и, закрыв глаза, полежу полчасика. Потом приму душ и сладко засну в своей кровати. И просплю весь день — черт возьми, имею я право на законный выходной?

На часах было около шести утра — еще не рассвело. Я выключила свет в кабинете, закрыла за собой дверь и пошла по темному длинному коридору Центризбиркома. Я находилась на третьем этаже, на первом в своей будке мирно посапывал охранник, у которого тоже выдался нелегкий денек.

В окна заглядывал свет фонарей, спотыкающийся об оконные рамы, скользя по стенам и рисуя на них светлый клетчатый узор. Было очень тихо. Я шла и слышала только гулкий стук собственных каблучков о мраморный пол.

Внезапно в конце коридора я услышала легкий шорох. Мне стало не по себе.

«Крысы, что ли?»

Крыс я панически боялась. Вообще говоря, Москва практически наводнена крысами — они есть и в жилых домах, а уж в казенных учреждениях прямо сам Бог велел, здесь не так уж придирчиво следят за санитарными условиями. Я напряглась и приготовилась поскорее шмыгать в лестничный проем и быстренько, чтобы не задеть зубастое животное, добежать до первого этажа.

Пока я раздумывала об этом, от стены отделилась какая-то черная высокая тень и двинулась на меня.

Это, без сомнения, был какой-то человек. Я остановилась.

— Ау? — Позвала я его. — Вы кто? Что Вы здесь делаете?

Тень не отзывалась, а продолжала все так же приближаться ко мне.

— Эй! — Снова крикнула я. — Здесь нельзя находиться!

«Мама!»

Тяжело дыша от напряжения, я развернулась и бросилась бежать в другой конец коридора, где была точно такая же лестница, ведущая вниз. Каблучки мои цокали, а сзади я тоже услышала ускоряющиеся шаги — человек побежал за мной.

— На помощь! — Заорала я, пытаясь докричаться до охранника. — На помощь, помогите!

Это было бесполезным занятием — здание настолько огромное, что крик и на первом этаже не всегда услышишь, а уж не третьем-то — и подавно.

Ноги не слушались — мрамор был скользким, туфли пробуксовывали, когда я пыталась оттолкнуться о гладкие плиты. У мужчины, который догонял меня, похоже, такой проблемы не возникало — он уверенно набирал скорость, и был уже метрах в ста пятидесяти.

Я бросила мешавший мне портфельчик, что немного помогло мне — я смогла размахивать при беге обеими руками. Долетев до запасной лестницы, я принялась скакать вниз через ступеньку. Я была уже на втором этаже, когда мужчина тоже очутился на темной лестнице и побежал вниз за мной.

— Помоги-и-ите! — Продолжала я звать на помощь, голос мой охрип и срывался.

Достигнув нижнего этажа, где горел свет, я рванула к будке охранника.

— Откройте, откройте! — Начала я колотить по будке руками. Я видела контур в глубине. Но, видимо, охранник настолько умаялся за предыдущую ночь, что спал крепким сном, и разбудить его не могла бы даже артиллерия.

Я слышала приближающийся топот. Толкнув входную дверь, я выбежала на улицу и устремилась к своей машине, припаркованной рядом со зданием, на ходу нащупывая ключи. Рывком открыв дверь своей Мазды, я моментально захлопнула ее за собой и защелкнула на замки. Я нервничала, не попадая ключом в замок зажигания. Тем временем я увидела, как мой преследователь — мужчина в черной одежде и черной шапке с прорезями на голове — выбежал вслед за мной и теперь спускался по лестнице, направляясь ко мне.

В этот момент машина завелась. Тормоза взвизгнули, я рванула вперед прямо по встречной полосе.

Мужчина же в это время уже практически добежал до меня, вцепился в ручку двери и рванул ее.

— Ага! Хрен тебе! — Победно воскликнула я, ускоряясь. Он оторвался.

Но едва я отвлеклась, как мне заслепило глаза — прямо на меня на полной скорости двигался какой-то транспорт. Взвизгнув, я крутанула руль резко вправо и тут же оказалась на своей полосе. Но машину занесло, так что я протаранила боком стену соседнего дома, высекая искры и напугав бегущего в этот утренний час по тротуарной дорожке спортсмена.

— Уф, — наконец, сказала я себе, с трудом вырулив на дорогу и притормозив у первого светофора.

Меня била дрожь. Я посмотрела назад, нет ли погони. Но, слава богу, за мной никто не гнался.

Меня хотели убить — это очевидно. Не ограбить, не изнасиловать, а именно убить. Я даже не сомневалась, чьих рук это дело — безусловно, это кто-то из людей Бориса Мазурина. Видимо, они очень боятся, что я начну сливать в прессу информацию об этом человеке.