Канцлер - [9]
Опасность потери Княжеством независимости из-за беспрестанных претензий польских панов на его земли фактически никогда не исчезала — ни в течение канцлерства Льва Сапеги (даже после того, как он нашел «общий язык» с Сигизмундом), ни позже. История сохранила сведения о многочисленных схватках канцлера с польскими панами. О некоторых из них следует сказать несколько слов.
Весной 1590 года, когда срочно понадобились средства для усиленных войск на южных рубежах, поляки настаивали на внеочередном поборе именно с белорусских земель, сами же ничего не желали давать. Лев Сапега испортил много крови и нервов, пока отвел эту угрозу от Княжества, которая, кажется, угрожала ему полным разорением. Но, как свидетельствовали последующие события, совсем ненадолго.
Уже в мае 1590 года канцлеру снова пришлось сражаться с польскими сенаторами. Во время Варшавского Генерального Вального сейма при разделе «господ» (владений) поляки лезли из кожи, чтобы обмануть Панов-Раду Великого Княжества Литовского и лицемерно обобрать их, захватив лучшие куски. Только приезд в Варшаву Христофора Радзивилла Перуна и его авторитет помогли Льву Сапеге на тот момент остановить неприкрытое давление поляков.
Как видно, совсем не случайно, что польские паны люто ненавидели его. И, наоборот, в глазах ВКЛ авторитет канцлера как политика и борца за великокняжеские интересы увеличивался с каждым годом.
Популярности Льва Сапеги среди населения Великого Княжества не мог не заметить и Сигизмунд III Ваза, в планы которого в начале 90-х годов XVI века входило укрепление связей Польши с Австрией. Польские магнаты во главе с коронным канцлером Яном Замойским, не желая видеть при дворе иностранцев, не поддержали намерений короля и великого князя и выступили против его планов жениться на Анне Г абсбургской.
Сигизмунду III Вазе ничего не оставалось, как обратиться за помощью к Льву Сапеге и искать поддержки у Панов-Рады Великого Княжества Литовского. 31 июля 1590 года монарх пишет очередное примирительное письмо к канцлеру, прося одобрить его выбор и разрешить жениться на старшей дочери эрцгерцога Карла.
Лев Сапега, стремясь усилить собственные позиции при дворе, начал активно способствовать Сигизмунду III Вазе. Он, кажется, одолжил ему даже деньги на свадьбу, которая, хотя и значительно позже, чем предполагалось, была справлена (30 мая 1593). А когда на Вальном сейме встал вопрос о выделении для жены Сигизмунда III Вазы земель и поместий, против чего снова протестовали поляки, Лев Сапега и другие белорусские сенаторы, вопреки полякам, снова поддержал короля и великого князя. В результате Анна Габсбургская обрела несколько имений на территории Польши. После этих событий личные отношения Льва Сапеги с монархом как будто немного потеплели, хотя и не стали до конца искренними.
Весной 1591 года в дом Льва Сапеги пришло горе: скончалась Дорота Фирлиевна, оставив двухлетнего сына и дочь от первого мужа — Барбару. В завещании, Дорота завещала свое имущество дочери и сыну. Мужу она завещала 30 тысяч золотых.
Завещание Дороты Фирлиевны не совсем обычное. Это не только юридический документ, а в какой-то мере и литературный памятник, духовное завещание заботливой жены и матери, переполненное чувствами и горькой печалью.
Вот лишь несколько строк из него: «Боже мой, сделай так, чтобы доченька мая, Бася, не осиротела после меня совсем. Чтобы воспитывали ее почтительно до совершеннолетия или до тех пор, пока не найдется ей друг. Прошу воеводину виленскую, мою милостивую пани и сестру <Екатерину Тончинскую>, которая всегда ко мне была ласковой, чтобы ее милость ту же благодать на деток моих обратила, особенно на доченьку мою Басю…»
Лев Сапега похоронил Дороту Фирлиевну в Вильно в костеле св. Михаила, который он построил за два года перед тем на собственные средства.
Смерть жены, самого близкого человека, подкосила канцлера. «Тяжелое горе и нестерпимая беда сейчас у меня, — писал он к Екатерине Тончинский. — Жена моя в шесть часов ночи с четверга на пятницу пришла беда. 14 марта умерла его жена сына Яна и вовсе осиротевшую дочь от написанном за девять дней до смерти, отдала свою душу в руки Господа Бога, простившись с этим миром и со мной, оставив осиротевших ребятишек и меня в большом отчаянии…»
Но шло время. Тяжелая боль утраты понемногу ушла. Множество государственных дел, ожидавших немедленного решения, заставляли забывать о собственном горе.
Дмитрий Холецкий, великокняжеский подскарбий, уже неоднократно обращался к Льву Сапеге с просьбой начать наводить порядок в финансах. Нужно было возвращать в королевскую казну деньги, взятые когда-то мещанами Могилева, на обязательной выплате которых сейчас настаивал Сигизмунд III Ваза.
Кроме проблем с финансами в Великом Княжестве Литовском назревал конфликт на религиозной почве: протестанты требовали от властей выполнения Акта конфедерации 1573 года, который защищал их конфессиональные права, угрожая в противном случае общественным неповиновением и войной.
Чтобы утихомирить протестантов, Лев Сапега предпринял неотложные меры для разрешения конкретных вопросов, которые их волновали. 13 декабря 1591 года он направляет им на Радомский съезд письмо, которое помимо него подписали Христофор Зенович, брестский воевода, Альбрехт Радзивилл, маршалок Княжества, и Гаврила Война, подканцлер. Члены правительства просили протестантов успокоиться, не разжигать взаимной ненависти и не нарушать спокойствия в Княжестве. Канцлер обещал протестантам защитить все их «права и вольности», что по каким-то причинам до сих пор нарушались. Однако совсем избежать беспорядков в государстве не удалось. Выступления протестантов прокатились по всей стране.
Монография посвящена актуальной научной проблеме — взаимоотношениям Советской России и великих держав Запада после Октября 1917 г., когда русский вопрос, неизменно приковывавший к себе пристальное внимание лидеров европейских стран, получил особую остроту. Поднятые автором проблемы геополитики начала XX в. не потеряли своей остроты и в наше время. В монографии прослеживается влияние внутриполитического развития Советской России на формирование внешней политики в начальный период ее существования. На основе широкой и разнообразной источниковой базы, включающей как впервые вводимые в научный оборот архивные, так и опубликованные документы, а также не потерявшие ценности мемуары, в книге раскрыты новые аспекты дипломатической предыстории интервенции стран Антанты, показано, что знали в мире о происходившем в ту эпоху в России и как реагировал на эти события.
Среди великого множества книг о Христе эта занимает особое место. Монография целиком посвящена исследованию обстоятельств рождения и смерти Христа, вплетенных в историческую картину Иудеи на рубеже Новой эры. Сам по себе факт обобщения подобного материала заслуживает уважения, но ценность книги, конечно же, не только в этом. Даты и ссылки на источники — это лишь материал, который нуждается в проникновении творческого сознания автора. Весь поиск, все многогранное исследование читатель проводит вместе с ним и не перестает удивляться.
Основу сборника представляют воспоминания итальянского католического священника Пьетро Леони, выпускника Коллегиум «Руссикум» в Риме. Подлинный рассказ о его служении капелланом итальянской армии в госпиталях на территории СССР во время Второй мировой войны; яркие подробности проводимых им на русском языке богослужений для верующих оккупированной Украины; удивительные и странные реалии его краткого служения настоятелем храма в освобожденной Одессе в 1944 году — все это дает правдивую и трагичную картину жизни верующих в те далекие годы.
«История эллинизма» Дройзена — первая и до сих пор единственная фундаментальная работа, открывшая для читателя тот сравнительно поздний период античной истории (от возвышения Македонии при царях Филиппе и Александре до вмешательства Рима в греческие дела), о котором до того практически мало что знали и в котором видели лишь хаотическое нагромождение войн, динамических распрей и политических переворотов. Дройзен сумел увидеть более общее, всемирно-историческое значение рассматриваемой им эпохи древней истории.
Король-крестоносец Ричард I был истинным рыцарем, прирожденным полководцем и несравненным воином. С львиной храбростью он боролся за свои владения на континенте, сражался с неверными в бесплодных пустынях Святой земли. Ричард никогда не правил Англией так, как его отец, монарх-реформатор Генрих II, или так, как его брат, сумасбродный король Иоанн. На целое десятилетие Англия стала королевством без короля. Ричард провел в стране всего шесть месяцев, однако за годы его правления было сделано немало в совершенствовании законодательной, административной и финансовой системы.
Владимир Александрович Костицын (1883–1963) — человек уникальной биографии. Большевик в 1904–1914 гг., руководитель университетской боевой дружины, едва не расстрелянный на Пресне после Декабрьского восстания 1905 г., он отсидел полтора года в «Крестах». Потом жил в Париже, где продолжил образование в Сорбонне, близко общался с Лениным, приглашавшим его войти в состав ЦК. В 1917 г. был комиссаром Временного правительства на Юго-Западном фронте и лично арестовал Деникина, а в дни Октябрьского переворота участвовал в подавлении большевистского восстания в Виннице.