Канцлер - [6]

17 февраля 1588 года в следующем письме к Христофору Радзивиллу Лев Сапега сообщал о неприкрытой неприязни короля и великого князя к гражданам Великого Княжества Литовского. «Король говорил, — писал подканцлер, — что больше полякам обязан, чем литвинам, так как ему якобы поляки оказали большую поддержку, чем литвины. И он не только так говорит, но и делает. Уже поляки у нас больше получают, чем сами литвины. Литвину откажут, а поляку в то же время дадут».

При таком положении дел Лев Сапега чувствовал себя возле короля, по его словам, «как кот на льду», ибо монарх даже не желал принимать подканцлера, не говоря уже о честном и законном решении проблем Великого Княжества Литовского. Терпению Льва Сапеги приходил конец. Уже 7 июня 1588 года он пишет Христофору Радзивиллу: «Не только я, но и весь народ наш унижен королем. Живу здесь pro forma (ради формы; ради приличия. — лат.), аудиенции никак не могу добиться, поэтому и не хочу дальше обивать порогов…»

Прошло немногим более месяца, и подканцлер в середине июля 1588 года окончательно решил покинуть королевский двор, не желая терпеть личных оскорблений и настоящего издевательства над правительством Великого Княжества со стороны поляков. «Не хочу, — категорично заявлял он, — быть при дворе только ради формы и слушать оскорбления в адрес нашего правительства, так как правят комора (приближенные фавориты), а чиновники — не нужны».

Наступил критический момент во взаимоотношениях между Польшей и Великим Княжеством Литовским. Отъезд представителей Княжества от королевского двора означал бы прежде всего политический, а затем и неизбежный экономический и военный разрыв между двумя государствами. Но как раз тогда, когда оставалось решить какие-то мелочи, обстоятельства неожиданно изменились: возникла угроза очередной войны с турками и татарами. Поэтому Сигизмунд III Ваза пригласил к себе Льва Сапегу, покаялся за все «недоразумения» и снова поклялся впредь всегда строго выполнять королевские и великокняжеские обязанности, не допуская никаких нарушений законов Великого Княжества Литовского.

Однако обещаниям непоследовательного монарха Лев Сапега уже не верил. Он еще больше убедился, что только издание нового Статута и обязательное исполнение его статей всеми жителями Княжества, а прежде всего великим князем и королем, положит конец беззаконию. Подканцлер ускорил подготовку Статута к печати, пожертвовав на его издание собственные средства. 12 июля 1588 года он писал тогдашнему канцлеру Христофору Николаю Радзивиллу: «Статут новый приказал уже печатать по-русски (по-старобелорусски. — И. С.). Хотел бы его издать и по-польски, однако, если бы пришлось его переводить de verbo ad verbum (слово в слово; буквально), в соответствии с русскими словами и сентенциями, а иначе — не осмелюсь, то получилось бы очень плохо. Охотно услышал бы совет вашей милости. Привилегии также хотел бы издать вместе со Статутом, однако из-за того, что не все они для нас подходящие — у одних начало хорошее, а середина плохая, у других — середина хороша, а начало и конец плохие, — то не могу решить, следует ли выбросить то, что плохое, или нет?»

Наконец летом 1588 года в виленской типографии Мамоничей вышел новый Статут — важнейший правовой кодекс ВКЛ, которому по совершенству и завершенности не было равных во всей Европе. Издание украшал портрет Сигизмунда III Вазы, а также изображение герба Льва Сапеги и панегирик к нему, написанный белорусским поэтом Андреем Рымшей.

Статут 1588 года — крупнейшая политическая победа Льва Сапеги. Данный кодекс законов гарантировал экономическую, политическую и культурную независимость Великого Княжества Литовского. Согласно его статьям, всем иностранцам запрещалось приобретать (покупать или получать в награду от великого князя) земельные наделы, замки и поместья, а также государственные и духовные должности на всей территории Великого Княжества.

В 12-й статье третьего раздела существенно ограничивались права монарха. «Также мы, монарх, обещаем и клянемся… — говорилось в нем, — что в том государстве, Великом Княжестве Литовском, и по всем землям, которые принадлежат ему, не будем давать во владение никаким чужеземцам и иностранцам духовных и светских должностей, замков, поместий, земель, староств, должностей земских и придворных. Мы и потомки наши, великие князья литовские, обязаны давать все это только литвинам, жемайтинам и русинам, уроженцам Великого Княжества Литовского и тех земель, которые ему принадлежат…» Таким образом, ставился заслон от проникновения на земли государства поляков, чем сдерживался процесс полонизации белорусов, начавшийся уже во второй половине XVI века.

Все вопросы внутренней жизни Великого Княжества Литовского, в соответствии с новым законодательством, решались теперь самостоятельно. Высшим законодательным органом считался Вальный сейм, местом проведения которого назначался Слоним.

В Статуте 1588 Лев Сапега зафиксировал, как одно из коренных требований, статус старобелорусского языка на всей территории государства. «А писарь земский, — подчеркивалось в первой статье четвертого раздела Статута, — должен по-русски, буквами и словами белорусскими все письма, выписки и повестки писать, а не каким другим языком и словами».