Канцлер Румянцев: Время и служение - [12]

В 1792 году императрица была вынуждена обратиться к Румянцеву: «…услыша о лучшем состоянии здоровья, обрадовалась и желаю, чтобы оно дало Вам новые силы разделить со мной тяготы мои, ибо Вы сами довольно знаете, сколь Отечество помнит Вас, содержа незабвенно всегда заслуги Ваши в сердце своем. Знаете также и то, сколько много и все войско самое любит Вас, и сколько оно порадуется, услыша только, что обожаемый Велисарий[3] опять примет их, как детей своих, в свое попечение. Я уверена будучи не менее и о Вашем благорасположении к нам, остаюсь несомненно в ожидании теперь принятия Вами всей армии моей в полное распоряжение Ваше, пребывая при сем навсегда усердная и благосклонною, Екатерина»^{13}. Престарелый фельдмаршал не мог ответить императрице «нет», как, впрочем, и его согласие означало лишь формальное отношение к доверию и обязанностям. Румянцев до конца своих дней оставался у себя в Малороссии, не выезжая в столицу. Политика Екатерины II, противоречивая и коварная по отношению к своим сподвижникам, не позволила многим из них оставить о себе у потомков цельное представление. Петр Румянцев оказался одним из них. Сведения о нем, впечатления современников о его личных качествах весьма разнятся — от восхищения и восторга до поношения и обвинения в пороках. Однако, что бы ни говорили, Румянцев оставался солдатом и государственным мужем. Когда Потемкин убедил Екатерину совершить поездку в Крым, дабы она могла почувствовать масштаб территориальных приобретений и насладиться видами могущественной империи, генерал-губернатор Малороссии Румянцев отказался от неслыханных затрат на убранство Киева. «Скажите императрице, что мое дело брать города, а не украшать их»^{14}, — ответил он одному из ее приближенных. Как личность Румянцев был не всем и не во всем удобен и при жизни, и после смерти. Только этим можно объяснить забвение, пришедшее на смену его славе. Петр Румянцев не оставил после себя политического завещания, не вел дневников, не написал мемуаров. Однако о многом говорит однажды высказанное им суждение: «Наша империя, по ее обширности, разноверию и разноправию своих обитателей и по разнообразию ее соседей, должна наблюдать, чтобы подражать другим державам только в приличном, и весьма уважать тот источник, который и доселе один питает ее воинские силы. Источник сей есть народ, дающий войску и людей, и деньги. Надлежит стараться, дабы несоразмерным и бесповоротным взиманием не оскудить сей источник»^{15}.

* * *

Жизнь фельдмаршала Румянцева прервалась через полтора месяца после кончины Екатерины II. Некоторые источники утверждают, что быстрый уход из жизни Румянцева, а затем Суворова был вызван их причастностью к делу о престолонаследии. В завещании Екатерины, заверенном двумя военачальниками, якобы значилось имя великого князя Александра Павловича. Их уход из жизни как бы подводил итог Петровской эпохе. Не без проблем и потерь, откатываясь к прошлому, преемникам Петра I удалось окончательно утвердить Россию на Балтике и решить другую геополитическую задачу — закрепиться на Причерноморье, получить доступ к международным торговым путям по незамерзающим южным морям. Казалось бы, отныне складывались недостающие внешние условия, когда государство могло целиком сосредоточиться на саморазвитии. Безопасность империи была обеспечена системой надежных международных договоров. Внутри России с подавлением пугачевского мятежа сложилась обстановка, позволявшая власти нацелить общество на созидательную работу, возделывание необозримых пространств. Однако политическая ситуация, сложившаяся у российского престола в связи с внезапным уходом из жизни Екатерины II, внесла сумятицу в последующий ход событий. Ей, как и Петру I, не хватило времени на главное — подготовить и передать власть наследнику, способному продолжить основное дело ее царствования, — проложить дорогу к «мирному благоденствию» Отечества. С восшествием на престол Павла I государственная жизнь в России потекла по иному сценарию.

Глава вторая. РОМАН ИМПЕРАТРИЦЫ

Павловск и его окрестности — культурно-историческое достояние России. Дворцовый ансамбль и прилегающий к нему парк традиционно привлекают многочисленных экскурсантов. Своим рождением это уникальное место обязано наследнику российского престола великому князю Павлу Петровичу, а обустройством — супруге Павла, великой княгине Марии Федоровне.

«Собственный садик» — одна из достопримечательностей Павловского музея-заповедника. Посетителям задержаться здесь, как правило, недосуг — не хватает времени. Великолепие дворца и парка целиком поглощает внимание гостей. Небольшой, изрезанный изящными дорожками садовый участок создавался стараниями Марии Федоровны. Наперекор суровому климату здесь высаживались и культивировались свозимые со всего света экзотические для этих мест растения — кедры, кипарисы, апельсины, лимоны, персики, ананасы, лавры. Семена, черенки и саженцы поступали из Сибири, Дальнего Востока, Южной Америки и, разумеется, из Европы. Названия некоторых растений для этих мест и теперь в диковинку. На зиму большую часть из них укрывали в оранжереях, весной вновь выставляли на открытый воздух. Павловск стали называть русской Швейцарией, а сад и оранжереи — ботаническим раем.