Канцлер (Дилогия) - [11]

— Так Валентины Николаевны дома нет, — сказал я чистую правду. — Когда придёт неизвестно. А кто вам сказал, что авария была?

— Так, что, без неё посмотреть на машину нельзя? — угрожающе навис надо мной толстый, обдавая меня запахом растений, которые употребляют как приправы. Двое других нехорошо оскалились.

— Отчего нельзя, — признался я. — Очень даже можно. Ключи от гаража, где машина стоит, я знаю, где она хранит.

— Так быстрее неси, время — деньги, — подогнал меня толстый. — Мы люди серьёзные и занятые. И это, в доме, кто ещё есть?

— А кто там может быть? — не стал заранее расстраивать толстого я. А то расстроится, если скажу, что там Руни и держит их всех на прицеле.

Махнув рукой в сторону гаража, где стояла машина, я побежал в дом за ключами от гаража. Схватив их, я просигналил Руни, что двух в расход, толстого на допрос. У Руни в руках уже был пистолет Стечкина с навинченным оборудованием для бесшумной стрельбы.

Я быстро метнулся с ключами к гаражу. Открыл замок и раздвинул створки ворот. Свет включать не стал, днём света в гараже хватало.

Машина стояла к нам задом, поэтому толстый начал протискиваться боком к морде машины. Я отклонился в сторону от предполагаемого направления полёта пуль. Остальные двое тоже шагнули в гараж. И тут же свалились. Один только успел громко охнуть. Толстяк резко обернулся и уставился в чёрный зрачок ствола. Он начал судорожно мять в руках пакет, который до этого держал в руках. Может он собирался швырнуть его в Руни.

— Даже не думай, — спокойно сказала Руни. — Руки назад, сам на колени.

В тесноте толстяк кое-как встал на колени, отставил руки назад. Видно, понял, что может также стать трупом, как и его два друга. Я на его глазах молотком проконтролировал состояние трупов. Пуля, пулей, но контроль должен быть. Толстого проняло. Затем я проволокой стянул толстяку руки сзади, и кончиком трофейного ножа придал ему ускорение на выход из гаража, причём он умудрился зацепиться ногой за труп и свалиться. Пришлось тычком ножа поднимать его. Толстого тычками ножа я заставил войти в дом, там его хорошо зафиксировали к креслу. У Валентины был старый прибор, называемый магнитофон. Я вставил кассету в этот прибор. А сам прибор поставил на стол и подвинул к носу толстого. Это чтоб ему было удобно говорить. Расположились так: я, потом стол, на нём прибор, затем толстый на кресле, за ним Руни, уперев ствол в спину клиента.

Включив прибор в сеть, я сделал знак, что можно начинать.

— Господин хочет знать, зачем вы пришли? — начала Руни.

— Ребята я не хотел идти, бугор заставил, когда Гранда и Коленвала завалили и сожгли, он как с цепи сорвался. Я сразу ему сказал, что это крутые поработали. Отпустите меня, я исчезну.

Обыск толстого и двух трупов дал мне их документы, деньги, пару ножей, один пистолет. Это они так в гости пришли. Я их понимаю. В пакете, что был у толстого, которого судя по паспарту, звали Вениамин, были кусочки деталей от машины и копия протокола осмотра места происшествия.

Вениамин, по кличке Беня, кололся как орех, это дерево я уже знаю, знаю и его плоды. Если он хоть на секунду задумывался, Руни стимулировала красноречие острым ножом. И Беня говорил и говорил. Рассказал всё про своих друзей, которые лежали дохлыми возле машины. Их клички, адреса, чем они промышляют, кто у них главный, его адрес. Рассказал, кто из милиции передал им копию протокола и вещественные доказательства. Всё время повторял, что можно договориться, что он понял свою ошибку, отдаст нам денег. Просил меня не убивать его, что он всё расскажет.

Я молчал и глядел на него. Спрашивала Руни. Наконец я выключил магнитофон. Он мне надоел, не магнитофон надоел, а Беня. Я велел заткнуть ему рот.

— Развяжи ему правую руку, — приказал я Руни.

Сам положил перед его носом лист бумаги и ручку. — Сейчас напишешь бумагу, и я отпущу тебя домой.

Приличный боец сразу бы нанёс себе этой ручкой удар в горло, но этот Беня был обыкновенный бандит и с готовностью схватился за ручку, чтобы писать.

— Пиши, — начал я. — Прошу направить меня… … фамилия, имя, отчество, год рождения… ..на войну в составе штрафного подразделения. Подпись. Дата.

Лицо Бени лучилось от радости, я же обещал, что отпущу его. В его глазах прямо читалось: «Ну и дураки вы все, если меня отпустите… .»

Зачем я заставил Беню писать эту бумагу? Из человеколюбия, он должен был хоть минуту почувствовать себя нормальным существом, осознавшим свою бывшую никчемную жизнь. А пролить кровь за родину это почётно. Но не судьба у Бени, не судьба.

Затем я отвязал его от кресла и велел идти из дома. Около гаража Руни выстрелила ему в затылок. Она же не обещала, что отпустит живым. Этот, уже не живой, организм мы тоже затащили в гараж. Маленького и длинного мы определили в багажник машины, а вот толстого Беню пришлось пристроить на заднее сидение. В тесноте гаража намучались.

Теперь у меня уже коллекция из пяти паспортов местного криминалитета. Гараж я закрыл на замок. Руни вытирала в комнате кровь, всё же крови из этого Бени натекло достаточно, я же думал, как всё это преподнести хозяйке. То, что Валентину вычислили, и она может пострадать, не надо и гадать. Следовательно, Валентине и Зои придётся уехать из города, пока мы не решим этот вопрос радикально.