Канцелярия счастья. Академия ненависти и интриг - [21]

Поскольку, чтобы жить в этой деревне, человек должен был выразить на то свое согласие, родившиеся там младенцы автоматически изымались и помещались в распределитель. Ведь он еще не мог высказать свое согласие, чтобы жить на опасной территории.

В общем-то, любые младенцы в ЛиДеРе помещался в распределитель после рождения, но в резервации несогласных это вызывало особую реакцию.

Женщина тяжело опустилась на стул.

— Госпожа Радомира, — Мора натянуто улыбнулась. — Тоже решили пообедать?

— Что сейчас с моим ребенком? — словно не замечая девушку, Радомира перехватила руку Йона и сжала ее ногтями.

— Отпустите.

Женщина несколько секунд смотрела ему в глаза, затем, не выдержав, отвернулась и отпустила руку.

— Ты сказал, что моя девочка могла не выжить. Я должна знать, что с ней случилось после того, как ты забрал ее, — закусывая губы, прошептала она.

— На самом деле, это не так уж сложно, — Йон усмехнулся, наблюдая за реакцией на его слова. — У меня есть доступ практически ко всей системе обработки данных. Думаю, я легко смог бы узнать судьбу малышки. Это, конечно, при условии, что меня бы выпустили отсюда. Правда, еще желательно, чтобы мне вернули мой социальный чип, но это я уже привередничаю.

Взгляд женщины был тяжелым. Под глазами залегли глубокие тени, кожа на щеках была натянута и шелушилась. Этой несогласной, должно быть, было не больше тридцати пяти, но выглядела она гораздо старше. Женщина еще немного помолчала, а затем, резко встав, покинула их без каких-либо прощальных слов.

Мора смотрела в тарелку с супом и, медленно помешивая его, размышляла о чем-то своем.

— Как так вышло? — Йону надоело тягостное молчание, и он решил задать интересующий его вопрос. — Я никогда раньше не задумывался над этим, но, учитывая, сколько здесь детей, — он обвел зал рукой, стараясь игнорировать подозрительные и настороженные взгляды направленные в егострону. — Почему в деревнях несогласных вообще кого-то находят?

— Этот бункер — тайное убежище. Государство в государстве, если можно сказать. Но людям сложно существовать под землей. Нам нужны продукты, медикаменты. У нас есть проверенные люди в таких поселениях, как то, в котором жила Радомира. Через них мы получаем все необходимое. Но, как ты понимаешь, тайное убежище называется тайным не просто так. Мы не можем сообщать о себе всем и каждому. В нерегулируемые поселения стекается всякий сброд. Да, там есть и по-настоящему хорошие люди, но есть те, кто просто бежит от правосудия.

— Но почему вы не пытаетесь забрать детей раньше нас? Вы же этого хотите? Воспитать их на своих идеалах.

— Бог мой! Ты хоть себя слышишь? Забрать детей… — Мора поджала губы и сощурила глаза. — Мы не вы. Нельзя разлучать семьи.

— Но вы все равно позволяете этому случиться, в чем тогда разница?

— Если бы у власти стояли мы, этого бы не происходило.

Йон взял с подноса еще теплую булочку и разломил ее пополам.

— У вас тут есть доступ к исторической информации? До и после объединения республик под началом Лиги прошел не один референдум. Современное мироустройство поддержало больше восьмидесяти девяти процентов дееспособного населения. Это были вынужденные меры, но они работают. Иначе человечество бы уже попросту вымерло.

— Ты не понимаешь.

— Не только я. Люди не хотят понимать. Люди хотят быть счастливыми.

— Почему ты здесь? Приказ Канцлера? — резко перебила его Мора.

Йон грустно улыбнулся и покачал головой. Собравшись с мыслями, он начал осторожно подбирать слова. Он не собирался лгать, но и сказать все прямым текстом также было не самым лучшим вариантом.

— Кое-что произошло. Я лишился… меня лишили того, что принадлежало мне. Я пытался… просил учителя о помощи. Но оказалось, что все было частью его плана, — он закрыл глаза и покрутил пальцем в воздухе, пытаясь лучше сформулировать свою мысль. — Не только его, а всей Канцелярии в целом, — он тихо выдохнул и прошептал, — многие знания — многие печали. Я… долго думал, как же мне быть, и вот я здесь. Среди несогласных. Какая ирония.

— Что же ты такое узнал? — Мора заинтересованно подняла брови.

Вместо ответа Йон покачал головой и снова усмехнулся. Остаток обеда они провели молча.

На этот раз его не стали запирать в подвале. Небольшая комната без окон. Под потолком вентиляционное отверстие. Койка, маленький стол. Ему даже принесли несколько потрепанных бумажных книг — это, конечно, было весьма мило. Никогда прежде ему не доводилось читать книги в подобном формате, однако выбор произведений удручал. Неужели кто-то и впрямь мог подумать, что его заинтересует «Джейн Эйр» Бронте?

Когда Мора выходила из комнаты, он не услышал характерного для механических замков щелчка. Его не заперли? Хотят заставить поверить в собственную свободу? Или конкретно эта дверь, в отличие от большинства других здешних дверей, младше хотя бы лет ста? Посидев немного, Йон решил проверить. Ручка легко подалась. Дверь действительно была открыта. Несколько маленьких передатчиков были тут же отправлены за порог. Он снова прошел к кровати. Лег на спину, приложил указательные пальцы к вискам.

Работа по выстраиванию собственной сети успокаивала и позволяла настроиться на нужный лад. Генерал Славий не был дураком. Учитывая условия, в которых он находился, а также то, что этому человеку приходилось поддерживать порядок в анархичном, по сути, обществе, можно было легко взять за аксиому то, что это властный волевой человек, который ничего не станет делать просто так. И если первое столкновение Йона с госпожой Радомирой могло быть случайным, как и то, что спустя столько времени она безошибочно узнала его, то сегодняшнее ее появление казалось уж чересчур нарочитым. И то, как Мора отреагировала на нее…