Канатоходец - [10]
– Это озеро далеко?
– Километра два, слева от дороги.
Я выпил водки из горла и пошел искать. Идти прямо по дороге скучно и быстро надоело. Взошел на холм, красотища какая! Будто я на самой высокой вершине мира, белая земля сливается с фиолетовым в крапинку небом, вдали куст ярких огней это поселок. Внизу фонарный столб, тени шевелятся в тусклом треугольнике света, слышу голоса, вроде зовут…
– Эй, мужчина, помоги!
По тропинке спустился вниз.
– Что такое?
Я был пьян и весел.
– Что случилось? С новым годом!
– С новым годом! Занесло в кювет, ебаный в рот! Никак…
Усатый дядька весь "вареный" в меховой шапке, улыбался.
– Хули, Мишка без одной руки, помоги, а?
– Яволь!
В канаве на боку коляской вверх отдыхал мотоцикл. Угрюмый Мишка не представился. Вдвоем легко справились, выкатили "Иж Юпитер" на дорогу.
– Как сами-то не убились?
– Повезло. Хули, у нас магазин закрыт, пришлось в поселок ехать, – «вареный» сел за руль, затрещал двигатель, запахло выхлопным газом, – думал хана! А ты куда идешь?!
– Гуляю!
– Здесь кабаны бывают!
– Точно, – кричу в ответ, – там за холмом целый дом!
– Что?!
Я махнул рукой.
– Поехали с нами!
Он смотрел ясно и весело, накручивая ручку газа.
– Хули шататься ночью по полям, только в поселок заедем!
Однорукий уже сидел в коляске, нацепив на бошку яйцевидный шлем с кожаными ушками. Я оглянулся последний раз – нигде не видать этого озера и прыгнул за спину усатого.
В пятиэтажке у барыги купили "столичной" целую сумку, рванули обратно. Приехали в какую-то деревню, остановились у дома с верандой. На крыльцо выскочила молодая баба в юбке и белой рубашке.
– Женька! Привез? Чего так долго?
– Улетели в канаву, вот – Леха, помог вытащить.
Я чувствовал, что на меня смотрят, сексуально помогал однорукому закатить мотоцикл в сарай. Девка схватила сумки и убежала в дом. В избе длинный стол, пьяные головы, грязная посуда на подоконнике, ёлка, музыка из телевизора.
– О! – к нам потянулись руки, Женька с Мишаней сели на почетные места, я скромно устроился с краю. Взял хлеба, мне тут же налили, очень хотелось соленого огурца, но они были далеко, просить передать неудобно.
– Налегай, братишка!
Мужчина рядом, с пышными усами, аккуратным "финским домиком" и широкими дружелюбными глазами, перебазировал откуда-то миску с квашеной капустой, поставил рядом.
– Спасибо, дружище!
– Петя, – он сунул ладонь.
– Ковалев.
Почему-то я назвал себя так.
– Жорж. Тьфу, Алексей – Андрей.
Что я несу? Ему было похер, вряд ли расслышал, жахнула музыка. Мы с Петюней стремительно лакали «по-децелу», очень хотелось кушать. И, о чудо. В комнату вошла кастрюля со старушкой, то есть наоборот – старушка с кастрюлей, я уже плохо соображал. Женькина сестра стала раскладывать по тарелкам, оу… картошка с тушенкой. Отлично, будет, чем блевать.
Женя менял пластинки на радиоле, были танцы, брожение туда-сюда, банка с огурцами уже стояла рядом с моей тарелкой…
Я не заметил, как Таня села рядом, они вспоминали с Петькой свадьбу прошлым летом, жениха, который сказал – винограду мало на столе, вскочил на "яву" и сорвался в поселок, а навстречу "камаз" летел. Потом собирали жениха вдоль дороги, голову так и не нашли. Какие прекрасные люди, думал я, брошу все и останусь здесь жить. Да. Решено, навсегда! Танька вертелась, кого-то звала, передавала закуски, терлась сиськами об мою спину, я держал голову в ладонях и улыбался как тот пес из "Бременских музыкантов"…
И тут я увидел Мишаню. Чуть не обоссался от страха, он смотрел прямо в душу. Глаза плоские от ненависти, пасть оскалена, кулачищи шевелились. Я извинился, встал с лавки, покачнулся, держась за стены, вышел на крыльцо, собака вылезла из будки.
– Я просто поссу, а ты не лай…
– Гау!
Через мгновение скрипнула дверь, на меня шел Мишаня, сжимая в единственной руке, топор.
– Сука! Падла! Блядь!
– Ты что, Мишка!
Из дома гремело – "не волнуйтесь тетя, дядя на работе, а не с кем-нибудь в кино!" Задыхалась от лая псина, Мишаня прижимал меня к сараям, все тяжелее было увертываться от его ударов. Топор свистел над головой, кричать бесполезно. Хрясь! Топор застрял в деревянной балке сарая, Мишка задергался, пытаясь его вытащить, и я смачно хлестнул кулаком ему в челюсть, еще раз и еще! Потому что мне это уже надоело. Мишка закашлялся, пошагал назад, а сзади колодец.
– Стой!
Низкий бетонный край бездны, загремело ведро, всплеск. Чьи-то тени на крыльце, кого-то зовут, я успел удрать, пересечь улицу и спрятаться за деревом.
Его быстро нашли, судя по крикам и суеты возле колодца. Я сел в сугроб, вытер снегом кровь с ладоней, теперь надо определиться куда идти – направо или налево? Плевать, куда-нибудь да приду.
Каждый вечер в "Бонифации", выходной или смена. Почему бы и нет, я бесплатно ужинал, покупал только водку и запивон, угощал Леру. Или она меня, она даже чаще, постоянно ей должен. Не знал, чем она занимается, и не спрашивал, это бы нарушило идиллию, просто друзья, за порогом клуба я ее ни разу не видел. Андрюха тоже постоянно здесь, но надо сказать "жизнь" текла мимо нас двоих. Макс был «в теме», но молчал, частенько заезжали Мазай, Ян, Макс сидели, чего-то терли, нас не звали. Яновский купил "баварию моторс верк", "девятку" отдал Максиму, какие-то дела, движуха, а мы с Мики ночь через ночь в «Бонифации». Меня это устраивало, крепче спал. Но скоро все изменилось.
Я снова проваливаюсь в прошлое, а больше ничего не осталось, впереди вряд ли что произойдет. Восьмидесятые, новая музыка из-за «железной стены», рок-клуб, девяностые. Еще все живы и нас так мало на этой планете. Тогда казалось – сдохнуть в сорок лет и хорошо, и хватит. Сборник рассказов про близкие отношения и кровавый веер на стенах… Содержит нецензурную брань.
Сборник рассказов о любви и одиночестве. Пальба, беготня, слезы и сопли. Содержит нецензурную брань.
Эти рассказы о том, что может произойти с каждым, стоит только осознать одну важную вещь: если в вашей жизни есть страх, не стоит толковать себе, что это лишь детское безумство. Ты узнаешь, почему восьмилетний мальчик так сильно боялся темноты; как девочка стала слышать голос из своего дневника; как школьники пытались подшутить над мертвыми, и как четверо ребят мечтали о лучшей жизни, а получили… то, что получили.
Когда шериф Тауншенд видит на дороге человека с двумя ножами, а рядом с ним труп, дело кажется ему предрешенным. Но подозреваемый отказывается отвечать на вопросы, и нет улик, связывающих его с убийством. Шериф обращается к частному детективу Алексу Рурку за помощью. Таинственная история о безжалостном убийце с леденящим кровь сюжетом.
Человечество считает себя царями природы, даже не задумываясь, какие катаклизмы могут его настичь. Когда свирепая природа атакует целые континенты, близкие друзья, что отмечали свадьбу, решают спасти своих близких, которые волею случая оказались в ловушке и обречены. Но герои решают взять всё в свои руки, понимая, что это может стоить им собственных жизней. Содержит нецензурную брань.
Тяга к взрослым мужчинам — это как наркотик: один раз попробуешь — и уже не в силах остановиться. Тем, для кого априори это странно, не объяснишь. И даже не пытайтесь ничего никому доказывать, все равно не выйдет. Банально, но вы найдете единомышленников лишь среди тех, кто тоже на это подсел. И вам даже не придется использовать слова типа «интерес», «надежность», «безопасность», «разносторонность», «независимость», «опыт» и так далее. Все будет ясно без слов. Вы будете искать этот яд снова и снова, будет даже такой, который вы не захотите пустить себе по вене, но который будете хранить у самого сердца и носить всегда с собой.
Кира Медведь провела два года в колонии за преступление, которого не совершала. Но сожалела девушка не о несправедливости суда, а лишь о том, что это убийство в действительности совершила не она. Кира сама должна была отомстить за себя! Но роковой выстрел сделала не она. Чудовищные воспоминания неотступно преследовали Киру. Она не представляла, как жить дальше, когда ее неожиданно выпустили на свободу. В мир, где у нее ничего не осталось.
Семь принципов — солнце Империи, ее вдохновение и божество; идеи Первого императора неоспоримы и бесценны, и первая среди них — война: бесконечная, вечная война ради войны. Но времена меняются, и приходит день сложить оружие; этот-то день и ставит Империю перед главным испытанием в ее истории — миром. Содержит нецензурную брань.