Канатный плясун по прозвищу Хромой Паук - [2]

— Не останавливайся! Беги!!! — отчаянно закричали сразу с нескольких сторон.

Но в это время заиграла флейта, и Юань остановился. Горько улыбнувшись, он перекинул зонтик в другую руку и начал танцевать, не сводя глаз с горящего каната.

Юань видел то, чего не видела толпа. Канат в одном месте впереди него обгорел настолько, что целыми осталось всего с десяток волокон, и вот теперь они перегорали прямо у него на глазах.

«Ну, вот и все!» — подумал Юань, и душа его затрепетала, как бабочка, готовая улететь в небо.

— Юань! — издалека, словно с того света, услышал он чей-то пронзительный женский крик. Благоухание цветущей дикой сливы разлилось в воздухе. Звезды над головой поменяли свой рисунок. А на горящем канате, прямо у ног Юаня, непонятно откуда появилось с десяток мохнатых пауков. Это было невероятно, но пламя не причиняло паукам никакого вреда. Пауки забегали по канату и с непостижимой быстротой стали соединять перегоревшие волокна.

«Пауки… Опять пауки», — с безумным отвращением и тоской подумал Юань, взмахнул зонтиком и, сделав громадный прыжок, стремительно побежал по канату.

Едва помощники, стоявшие на башне, успели схватить его за руки, как горящий канат оборвался и упал в бамбуковый загон, прямо на морду тигра-людоеда. Тигр завизжал и запрыгал, как опаленная кошка.

Рыбаки и торговцы рисом, чеканщики и гончары хохотали до слез. А важные чиновники, слегка улыбаясь, небрежно доставали маленькие слитки золота и посылали их Юаню, Хромому Пауку.

А Юань не слышал ни рева тигра, ни хохота толпы. Он не замечал ни слитков золота, ни связок медных монет, лежавших на большом подносе. Он даже не почувствовал боли, когда старик-лекарь стал накладывать мазь на его обожженные ноги.

Юань лежал на тростниковой циновке, с нежностью держал в руках веточку цветущей сливы и записку, которые оказались на подносе вместе с деньгами. В записке было всего несколько слов: «В полночь в доме возле заброшенного храма. Мэй».

Мэй была невестой Юаня семь лет назад, когда они жили по соседству в крошечной деревушке на берегу Желтой реки. Они любили друг друга с самого детства, и должны были пожениться.

Но свадьба не состоялась. За день до свадьбы Мэй куда-то загадочным образом исчезла. И Юань искал ее все эти семь лет по всему Китаю, но так и не смог найти.

В полночь Юань стоял возле дома у заброшенного храма. Место было глухое и неуютное. Кругом ни огонька, ни человеческого голоса. И даже луна здесь, казалось, светила каким-то мрачным, диким светом. «Похоже, я попал не туда, — подумал Юань. — Здесь никто не живет».

И все же надо было проверить. Юань перелез через ограду и очутился во внутреннем дворике. Сорная трава и колючий кустарник росли кругом, как на пустыре. Дорожки покрывал лишайник. А маленький каменный фонтан посреди двора почти совсем разрушился.

Юань подошел к дому. Деревянные балки прогнили, и крыша в нескольких местах провалилась. Повсюду свисали пауки, ткавшие всякие узоры, то поднимаясь, то опускаясь, — крупные и мелкие, в неисчислимом количестве. Пахло затхлостью и плесенью.

«Зря только время потратил», — подумал Юань и повернулся, чтобы уйти. Но тут где-то в глубине дома как будто бы раздался тихий женский вздох, и оттуда потянуло ароматом цветущей дикой сливы.

Юань обошел дом и заглянул в приоткрытую дверь.

Он увидел комнату с проваленным потолком. Сквозь пролом светила зловещая луна, и обломки деревянных балок торчали там и тут, как сломанные кости громадного чудовища. Повсюду валялась черепица, и душными полотнищами свисала густая паутина.

Юань пригляделся. В дальнем углу за поблескивающим лакированным столиком сидела девушка, низко наклонив голову, и что-то делала.

Юань шагнул в комнату. Разбитая черепица под его ногами страшно захрустела, девушка подняла голову, и лунный луч упал на ее лицо. Это была Мэй.

Нечаянная радость, как и горе, может убить даже отчаянного храбреца. Юань почувствовал, что сердце его бухнуло в груди, как огромный колокол, на спине выступила испарина, голос исчез, и душа задрожала, как заячий хвост.

А лицо Мэй просияло от счастья. Она вскочила и бросилась к Юаню. Движения ее были не по-человечьи легкими и стремительными. Ни одна черепица не хрустнула под ее ногами, словно она весила не больше маленького паучка. Она обняла Юаня и прижалась к нему всем телом, как прижимается к скале хрупкий осенний листок, когда налетает ураган.

Три больших облака, по очереди заслоняя луну, проплыли и исчезли, когда, наконец, Мэй расплела руки и взглянула Юаню в глаза.

— Ты хочешь знать, где я была все эти годы? — спросила она. Юань кивнул.

— Хорошо, — сказала Мэй, взяла Юаня за руку и повела к лакированному столику. Осторожным движением она взяла что-то невидимое со стола, повернулась к Юаню и прошептала:

— Вот оно! Видишь!

— Нет, — ответил Юань. — Я ничего не вижу.

Мэй шагнула в сторону, и лунный свет осветил то, что она держала в своих руках.

Это было платье. О, великие божества, но что за невиданное чудо было это платье! Платье, сотканное из паутины! И страна бессмертных небожителей была изображена на нем!

Улыбаясь, как ребенок, Юань смотрел на платье, и ему чудилось, что он слышит разноголосый щебет птиц, чувствует одуряющий запах роз, видит, как, пугливо озираясь, грациозные лани идут к водопою, как поднимают свои хрупкие крылья бабочки и летят туда, где небесные небожители смеются, играют на лютне и лакомятся волшебными грушами!