Канатные плясуны - [45]

Но если вызывать одну из работающих при сауне проституток, то ему самому не достанется ничего. Разве что копейку какую хозяин подкинет в качестве премиальных. Нет. Он не может упустить эти деньги».

И в голове мгновенно созрел план.

— Я сейчас вернусь, — извинился он перед клиентом.

Тот увлеченно дул на вилку с кусочком осетрины в расплавленном сыре.

* * *

Саксофонист спустился в подвал, открыл обитую жестью дверь. За дверью находилась крошечное глухое помещение, разве что топчан помещался.

На топчане спала Джессика, подложив ладонь под щеку. Во сне Джессика хмурилась.

— Эй! — потряс он ее за плечо.

— Чего тебе? — она открыла глаза.

— Хочешь, помогу тебе? А то теперь в покое не оставят, станешь субботники отрабатывать. Это когда тебя человек десять по очереди иметь станут.

— У меня договор с вашим хозяином, — напомнила она. — Я свою долю получу — и смотаюсь.

— Нет, красотка, — саксофонист сел рядом на топчан. — Кто ж тебя отпустит, ты еще прибыль принести сможешь. Наплюй на договор, дура, до сих пор сказкам веришь?

— А что ты предлагаешь? — тревожно спросила Джессика.

— У меня наверху, — он посмотрел на потолок подвального помещения, — клиент сидит. Ты его сейчас обслужишь по первому разряду, а я тебе обещаю: жизнь твоя в будущем станет намного легче и приятнее. Во всяком случае — здоровее.

— Тоже предлагаешь договориться? И тоже, когда я выполню свои обязательства, наплюешь на договор? Вали отсюда, я спать хочу, — и Джессика толкнула его в бок, чтобы он слез с топчана.

— А если я тебе всю морду разукрашу? — ласково предложил саксофонист.

— Попробуй, визажист хренов. У меня ведь с братвой какой договор — я им человека с деньгами показать должна, — напомнила Джессика. — Поэтому убить меня ты побоишься. А изобьешь, так ведь я пожалуюсь пахану вашему, время тянуть начну. Как ты думаешь, не озвереют ли они от твоего самоуправства, и тебя самого за это не отделают ли? — и она ядовито улыбнулась.

— Ладно, — саксофонист решился. — Договор будет честный.

— А гарантии?

— Гарантии есть. Тот клиент, что тебя ждет, платит… — он замялся и соврал, — сто долларов. Я эти деньги возьму себе. Ты об этом теперь знаешь. Если расскажешь братве, мне — конец. Они за любые деньги удавят, из принципа. Так что, если я тебе не помогу, у тебя теперь есть убийственный аргумент, чтобы мне отомстить. А я могу тебе помочь. Может, даже вытащить тебя отсюда. Через некоторое время…

— А вытащишь?

— Вытащу. Мне самому выгодно, чтобы ты исчезла после того, как дело сделаем.

— Исчезнуть можно по-разному.

— Я же не негодяй какой-нибудь, убийца, — он пожал плечами.

— Ладно, по рукам, — решила Джессика. — Душ сначала прими, — напомнил он, — клиент хочет по высшему разряду…

— Душ приму непременно, — пообещала она. — Ты клиента прямо в душ и пошли, там я ему устрою водную процедуру.

— Дама вас ожидает, — вернувшись, сообщил саксофонист.

А у самого сердце сжималось от страха — вдруг что не так получится? Отвечай потом перед хозяином: почему не вызвал Машку или Наташку, а задействовал незнакомую блядь…

Но хозяин уже ни в чем не мог его упрекнуть. Он лежал мертвый на скомканной простыне, запрокинув через подушку голову, и из уголка рта тянулась кровавая полоска от прокушенного в момент удушения языка.

* * *

03 часа 40 минут. Самый сильный мужик в городе по прозвищу Паша-мореход любил свою жену. Про него рассказывали, мол, он любит свою жену каждую ночь. Что Пашка-мореход исправно делал, упаси кто усомнится в его силе, пусть даже он сам. Ежесуточные любовные игры стали для него своего рода надоевшей, но необходимой процедурой, вроде тренировки в тренажерном зале, которую он тоже неукоснительно проводил.

Неожиданно на тумбочке у кровати затренькал мобильник.

— Ну, кто там? — он поднес телефон к уху, похожему на жеваный капустный лист.

Казалось, и жена была рада неожиданной помехе постельной утехе.

— Паша, — голос в трубке был тревожный. — Пахан накрылся, помер, понимаешь?

— Когда?

— Только что.

— Жалко Старика, — искренне сказал Паша-мореход. — Надо скинуться, похоронить батю по-человечески.

— Постой, Паша, не об этом речь…

— Может, памятник из мрамора? А то — мавзолей? Слушай, братан, мы что, на мавзолей не наскребем, а?

— Мудак ты, Паша. Старика еще когда хоронить, а вопрос надо сейчас решить…

— Какой вопрос?

— Кто на его место станет, Паша? Кто за городом смотреть будет?

— Ну, как братва проголосует… — Паша засопел.

— Какая братва, кто проголосует, ты что, о-уел? В общем так, слушай сюда: я, Влас и Затычка решили взять сторону Михея. Ты — с нами?

— Влас — еще ладно, а Затычка и вовсе мелюзга, — Паша-мореход поморщился. — Это ты охренел, Баклан? Ничего не скажу про Михея, нет. Котелок у него варит. Но у него же ни одной ходки. Он же халдеем в «Уюте» работал. А есть кандидатуры — хотя бы Адидас. Или Учкан? Его весь пригород поддержит. А там, знаешь, какие отморозки. Ну и абреков со счетов сбрасывать не стоит. Кто знает, чью сторону они возьмут…

— Паша, за Михеем не только мы стоим. Несколько газонокосильщиков из Москвы приехало. Михей подготовился…

— С какого хрена столичные пацаны в наши дела суются? Без них разберемся.