Канатная плясунья - [4]

— Ничего… Почти ничего, — ответила не сразу девушка.

— Нет, ты чем-то заинтригована.

— Так… Простое совпадение.

— Какое совпадение? С чем?

— С именем Роборэй.

— А именно?

— Это имя так врезалось в мою память. Я услыхала его при таких ужасных обстоятельствах.

— Каких?

Кантэн был не на шутку встревожен словами Доротеи. А она ушла в себя, задумалась, и скорбная складка легла между ее бровями.

— Ты знаешь, Кантэн, — сказала она наконец, — что мой папа умер от раны в Шартрском госпитале, в начале войны. Меня вызвали к нему, но я не застала его в живых. Некоторые раненые, его соседи по койке, рассказывали мне об его последних минутах. Он бредил и все время повторял одно и то же слово: «Роборэй, Роборэй».

— Да, — припомнил Кантэн. — Я помню. Ты часто рассказывала мне про это.

— А потом, — продолжала Доротея задумчиво, — я долго ломала себе голову, что бы это могло означать. Я не знаю, что вспоминал перед смертью папа, а раненые уверяли, что он произносил это слово со страхом и тревогой. Теперь ты понимаешь, Кантэн, что, прочитав это слово на столбе и узнав, что так называется замок, я захотела…

Кантэн испуганно перебил Доротею:

— Неужто ты хочешь отправиться в замок?

— А почему не попробовать?

— О, Доротея! Ведь это безумие.

Девушка задумалась. Кантэн понимал, что она не отказалась от своего плана, и уже собирался привести ей новые доводы, чтобы во что бы то ни стало отговорить ее, как вдруг подбежали Кастор и Поллукс с неожиданным известием:

— Доротея, Доротея, сюда свернуло три ярмарочных балагана!

Действительно, на дороге в Роборэй показались три пестрых фургона. Это были товарищи и конкуренты Доротеи. На одном из фургонов была надпись: «Черепашьи бега», на другом — «Тир», на третьем — «Игра в черепки».

Проходя мимо Доротеи, хозяин «Тира» вежливо поклонился и спросил:

— Вы тоже туда?

— Куда? — переспросила Доротея.

— В замок. Там сегодня устраивают народное гулянье. Если хотите, я могу занять для вас место.

— Да-да, пожалуйста. Спасибо, — ответила девушка.

Когда фургоны отъехали на порядочное расстояние, Доротея обернулась к Кантэну. Он был бледен как мертвец.

— Кантэн, что с тобой? Ты весь дрожишь, — воскликнула она невольно.

— Жандармы! Там! Смотри!

Из лесу показались два конных жандарма. Они проскакали мимо фургона и свернули на дорогу в замок, не обратив на Доротею и ее спутников никакого внимания.

— Видишь, — улыбнулась Доротея. — Они совсем не думают о нас.

— Но они едут в замок.

— Так что? Там устраивают народное гулянье, и двое жандармов для порядка.

— А если в замке обнаружили кражу и телефонировали в жандармерию?

— Едва ли. Пропажу заметят вечером, когда графиня начнет одеваться.

— Но все-таки, Доротея… Ради Бога, не езди туда, — умолял испуганный Кантэн. — Увидишь: мы непременно попадем в ловушку. И потом, этот тип, который прыгнул в яму… Он может меня узнать.

— Глупости. Ты был неузнаваем. Самое большее, что он может придумать, это арестовать огородное чучело в сюртуке и цилиндре.

— А если вдруг начнется обыск и у нас найдут серьги?

— Подбрось их в парк, в кусты. А я погадаю на картах, и дама отыщет пропажу. Мы будем иметь колоссальный успех.

— Но если случайно…

— Да замолчи ты. Если, если… Я хочу видеть замок, который зовется Роборэй, и баста. Едем.

— Но я боюсь и за себя, и за тебя.

— Оставайся.

Кантэн пожал плечами, задумался, потом щелкнул бичом и сказал решительно:

— Ладно. Будь что будет. Едем.

II. Цирк Доротеи

Замок Роборэй находился в самой живописной части департамента Ори недалеко от Домфрона. С восемнадцатого века он назывался Роборэем, а раньше его звали так же, как и соседнюю деревушку, Шаньи. Деревенская площадь Шаньи была как бы продолжением барского двора. И если ворота замка бывали открыты, эта площадь казалась очень большой и просторной. В круглом внутреннем дворе были устроены солнечные часы и старинный каменный фонтан со скульптурными сиренами и дельфинами.

Цирк Доротеи с музыкой проехал через деревню, то есть Кастор и Поллукс важно шагали перед фургоном и изо всех сил дули в медные трубы, стараясь выдуть из них как можно больше фальшивых нот. Кантэн тащил плакат с объявлением, что представление начнется в три часа, а Доротея стояла на крыше фургона и торжественно правила Кривой Вороной с таким видом, точно это, по крайней мере, королевская колесница.

На площади уже стояло несколько фургонов и карет. Наскоро разбивали балаганы, ставили карусели, качели, игры…

Зато цирк Доротеи не делал никаких приготовлений. Доротея отправилась в мэрию за разрешением, Кантэн распряг лошадь, а мальчуганы занялись стряпней. Капитан все еще спал.

К полудню на площади появилась публика — крестьяне и торговцы из Шаньи и окрестных деревень. Кантэн, Кастор и Поллукс дремали в глубине фургона. Пообедав, Доротея снова исчезла. Она прошлась по краю утеса, подошла к обрыву, по которому карабкался утром Кантэн, погуляла в парке, потолкалась среди народа.

— Ну, что? — спросил Кантэн, когда она вернулась. — Разузнала ты что-нибудь интересное?

— Да, кое-что. Оказывается, этот замок долго был необитаем. Теперешний его хозяин граф Октав де Шаньи. Последний потомок их рода. Сейчас ему лет сорок — сорок пять, и он женат на миллионерше. Раньше они здесь не жили и только после Версальского мира отремонтировали замок и вчера справляли новоселье. Вот почему были гости, а сегодня устраивается народное гулянье.