Канарейки Боултера - [2]

— Но что же тогда…

— В аббатстве? Точно сказать не могу, но предполагаю, что там гнездятся элементалы. Правда, никто толком не знает, что это такое! Их называют также природными духами, однако спиритуалистов они не интересуют, поскольку элементалы никогда не обитали в человеческом теле, а натуралисты воротят нос от ненаучной, по их мнению, чепухи вроде сверхстабильных сгустков энергии.

— Знаешь, Алек, — помолчав, откликнулся я, — ты меня, право слово, разочаровал… А я-то надеялся на чертовщинку! Сочинял газетные заголовки! Вот, послушай: ВЫРВАВШИСЬ НА СВОБОДУ, ДУХИ АББАТСТВА ВСЕЛИЛИСЬ В ЧЛЕНОВ ПАЛАТЫ ЛОРДОВ. Ну как?

— О Господи! — возопил Боултер. — Заткнись!

Прибыв к месту назначения, мы остановились в ближайшей деревушке, слегка перекусили в местной пивной, попутно договорившись с хозяином насчет ночлега, и пешком поднялись на холм к развалинам аббатства. Смотреть там действительно было не на что. Мы обошли кругом остатки могучего фундамента, перелезли через пару полуразрушенных стен. Боултер, жаждавший начать с утра пораньше, выбрал удобную точку съемки и прикинул, как подогнать туда джип. Потом он вынул из кармана сигареты, мы оба закурили, и я задумчиво произнес:

— Проблема в том, что «стрелять» придется с завязанными глазами.

— Ты что-то сказал? — рассеянно переспросил Алек.

— Я говорю, мы так и не узнаем, попалось ли на прицел твое чудо-юдо, покуда пленка не побывает в проявочном бачке.

— Что? А, ну да… Удивительно! Мы же должны были что-нибудь услышать?

— Не понимаю. Что ты имеешь в виду?

— Ну, не знаю… Жаворонка, например, любую другую птицу, — он указал на быстро темнеющее небо. — Здесь нет ни одной, ты заметил. Глин?

Действительно, помимо наших голосов ничто не нарушало мертвой тишины, даже ветер обдувал руины абсолютно бесшумно. Казалось, место, где мы стояли, заключено в какой-то звуконепроницаемый кокон, отрезавший нас от остального мира… Нервно оглядевшись, я увидел, как среди густеющего сумрака в деревне под холмом замерцали огоньки.

— Стой на месте. Глин, — вдруг сказал Алек. Он отошел на несколько шагов и, повернувшись ко мне лицом, спросил:

— Ты меня слышишь? Все нормально?

— Черта с два! Как сквозь подушку!

Удовлетворенно кивнув, он отошел еще на несколько метров — звук шагов исчез. На расстоянии примерно с полсотни ярдов я прекрасно видел, как Боултер кричит, широко открывая рот, но ничего не слышал. Жестом я указал в сторону дороги, мы сошлись, и Алек возбужденно проговорил:

— Жаль, нечем замерить затухание звука, но готов поклясться, это экспоненциальная кривая. Очень странно. Я не слыхал о подобном акустическом явлении.

«Хорошо бы местные странности акустикой и ограничились», — невольно подумал я.

Субботнее утро выдалось великолепным, хотя на холме дул сильный холодный ветер. Мы установили камеру на выбранной вчера полянке, откуда открывался вид на развалины. Я подключил к смонтированной в джипе аппаратуре микрофон на длинном шнуре, положил его на травку неподалеку от штатива, вернулся к пульту — и обнаружил отсутствие сигнала. Проверив разъемы (они оказались в порядке), я окликнул Боултера:

— Не работает, Алек! Не могу понять, в чем дело.

Нахмурившись, Боултер приступил к дотошной проверке. В конце концов он с облегчением покачал головой:

— Все нормально. Попробуй еще раз.

Я включил контрольный динамик, долженствующий разразиться завываниями ветра, но тот, казалось, онемел навеки. Честное слово, никогда не видел Алека настолько обескураженным, тем более перед детищем собственных рук! Помолчав, он распорядился:

— Возьми микрофон, садись в машину и отгони ее подальше. А потом спой песенку… скажем, про Мэри и овечку.

Я не стал спорить, памятуя, что Боултер ничего не делает просто так, вырулил за ворота, отъехал с полмили — и к собственному изумлению убедился, что все работает как часы. Подумав, я выставил микрофон наружу и медленно поехал обратно: за 250 ярдов до ворот шум ветра в динамике утих, еще через 50 ярдов окончательно замолк. Выслушав мой отчет об эксперименте, Алек пожал плечами.

— Мы не можем протянуть микрофонный шнур на такое расстояние… Ладно, подумаю на досуге.

— А что ты, собственно, рассчитываешь тут записать?

— Сам не знаю. Но, наверное, не зря что-то мешает нам это сделать?

До полудня Алек снимал руины общим и крупным планом, затем отправил меня побродить вдоль остатков стен и запечатлел это зрелище; передохнув, мы повторили процедуру во второй половине дня. В воскресенье днем мы уже были дома, и Боултер со всей возможной поспешностью проявил отснятый кусок.

И ничего!

Правда, в одном из эпизодов изображение ненадолго затуманилось без видимых причин, еще на нескольких кадрах вроде бы виднелись неясные пятна на размытом заднем плане, но в остальном фильм как фильм, ничего особенного.

— Ну что ж, зато мы развеяли миф… Итак, Фрейское аббатство вполне киногенично, что и требовалось доказать, — бодро заключил я.

Боултер задумчиво покачал головой.

— Ты позабыл о звукозаписи, Глин. Нет, что-то там определенно есть…

Так вышло, что почти месяц я был весь в делах, и Боултер совершил два паломничества в одиночку. Когда он наконец прорезался по телефону, то выпалил без всяческих предисловий: