Камышовый кот Иван Иванович - [31]

О, сколько муки нам любовь несёт! —

Худеет брат и отощал мой кот.

Зачем, друзья, встречаться нам с любовью,

Когда она лишает нас здоровья?!

Родители же особо не возражали против такого, напряжённо-любовного ритма жизни своего старшего сына. Была тому веская причина. Осенью Кольке «стукало» восемнадцать, и ему предстояло идти в армию. А по давним сельским традициям в таких случаях парень перед призывом имел право как следует «нагуляться». Разве что Тася иногда вздыхала: «Колюшка, ты б хоть себя пожалел, ведь кожа да кости скоро останутся, как на Ван Ваныче, когда он с озера пришедши был!»… Но у приёмыша любовно-гулевая жизнь завершилась к середине мая, а у Николая она с началом лета лишь разгорелась по-настоящему.

Было и ещё одно существенное отличие. Наш камышовый герой возвращался из плавней без потерь и царапин, разве что действительно сильно потерявший в весе. А вот старший сын Брянцевых однажды вернулся из Каменки заполночь с довольно сильно изменённым, по выражению его сестры, «портретом хари лица». Нос у него был расквашен, под каждым глазом сияло по «фонарю». А правый глаз вообще «заплыл». Отсутствие двух зубов при разговоре тоже ощущалось. Вдобавок будущий воин прихрамывал…

Колька вначале всех уверял, что в темноте по оплошности угодил в кювет. Но ему сразу же никто не поверил. На мотоцикле, в отличие от его наездника, не виднелось ни единой царапины. Постепенно открылась истина… Староборский Ромео застал у своей возлюбленной целую компанию парней. «Знакомься, это мой троюродный брат из Талабска, а это его друзья!» — весело и без всякого смущения чирикнула юная хозяйка. Коля сел за стол без особой радости, но — что поделаешь, не уходить же лишь потому, что у подруги гости… Однако вскоре он заметил, что один из гостей в застолье по-хозяйски кладёт руку на плечо его, Колькиной, избраннице и, главное, опускает эту руку чуть ли не в самый вырез на груди. А она лишь похохатывает, стреляя глазами. «Тут-то я и не выдержал! — горестно повествовал юный механизатор, немного отойдя от физических и моральных страданий. — С одним бы запросто справился, да и с двумя тоже, а их четверо… Но всё равно — я им кренделей горячих накидал, каждый ещё красивше меня стал, долго они помнить будут!»

Отец сочувственно кивал, слушая старшего сына, а потом, втайне радуясь, взъерошил ему буйно-кудрявые волосы. «Не горюй, сынок, что ни делается — всё к лучшему. То добро, что сейчас ты прознал эту твою деваху, а не, к примеру, через год, в армии, а то и после венца».

Пыталась утешить сына и Тася, но безуспешно. После того, как с её языка в адрес неверной подруги сына слетело «сучка мокрохвостая!», Колька скрипнул зубами и обрезал: «Хватит, мать!» И, помолчав, нежданно добавил: «Сам я во всём виноват». Эти слова паренька остались для его семьи загадкой, которая разгадана была лишь через несколько лет… Впрочем, он и без утешений недолго тосковал.

Но сущий восторг всех Брянцевых вызвало сострадание, с которым Иван Иванович отнёсся к травмированному парню. Когда Колька впервые никуда вечером не поехал, отлёживаясь в сенном сарае, кот подошёл к нему и, сочувственно мурлыкая, стал лизать ему те самые «факты на лице», о которых упоминал Федя. И это повторилось ещё раза два… «Друзья познаются в гульбе», — сказал по этому поводу младший брат, тоже умащавший боевые ранения старшего всяческими травяными примочками.

И вскоре Николай, залечив с помощью камышово-кошачьего языка и братних снадобий свои раны, внезапно изменил направление своих главных любовных ударов. Вместо райцентра он стал гонять свою «Яву» по вечерам в соседние Горицы. Тамошнюю новую его подружку старшие Брянцевы знали уже давно, как и её родителей, и потому восприняли такой поворот в бурной личной жизни сына спокойно. Ваня, правда, обмолвился: «Смотри, гулёна, это тебе не в районе тискаться. В Горицах у нас полно родичей. Ежели оттуда нам в подоле принесут, пеняй на себя. Не посмотрю, что ты длиньше меня вымахал. Таких батухов навешаю — никакой Ван Ваныч не залижет!»

Но в Горицах у Николая как-то всё обошлось без происшествий и потрясений…

А вскоре, через несколько месяцев, необыкновенные свойства Ивана Ивановича вновь соприкоснулись с судьбой старшего сына Брянцевых. Да так фантастически, что удивились даже те, кто уже перестал поражаться уникальности камышового кота.

7. РОКОВОЙ ПРЫЖОК

…Николаю оставалось уже всего ничего до отправки на призывной сборный пункт.

Уже он укоротил в районной парикмахерской буйные свои кудри, оставив короткий непокорный ёжик. Уже собран был рюкзак со всеми предписанными и необходимыми вещами. Уже и Тася ежедневно ходила с мокрыми глазами. И присмирели, перестав устраивать свои словесные потешные баталии, Вера с Федей. Грустно им стало от надвигающегося и неотвратимого расставания со старшим братом, добрым и надёжным.

Сам же Коля к будущей воинской службе относился не то что бы со светлыми надеждами, но без страха, спокойно. Можно сказать, даже и с некоторым интересом. Конечно, ему известно было, что в армии теперь мало порядка и много безобразий, и что, скорее всего, придётся там ему, по крайней мере, в первое время не очень сладко… Но, во-первых, то же отсутствие порядка и множество всяких безобразий паренёк видел и вокруг, в повседневном сельском бытии. «Бардак» — это словцо стало обиходным именно в первые годы его осмысленной жизни, так что ко всяческим раздраям и непорядкам ему было не привыкать… Кроме того, старший сын Брянцевых не очень осознанно, но всё-таки верил в себя. Знал, что себя в обиду не даст нигде и никому. Как тем же четырём городским парням во время последней встречи с неверной райцентровской девчонкой, — крепко ему досталось, но с ног его не сбили…