Камуфлет - [26]
— Человек цивилизованный в первобытном мире оказался не жилец, — продолжил Зубр. — Опыт провалился, и первые поколения гомо сапиенс, черновики Господа Бога, погибли. Кстати, следы двуногих существ в эпоху динозавров археологи упорно причисляют к артефактам.
— И что же дальше? — в нетерпении спросил я.
— Дальше? — переспросил Зубр. — Полагаю, пришельцы решили пойти от обратного. Полярная идея, и опять-таки в качестве эксперимента.
— Они добавили агрессии?!
— Всё верно. Поначалу лишь в отношении врагов, но это помогло не особо.
— И тогда…
— Вот именно. Анестезия душевных качеств — но уже к особям своего вида. И вот тогда-то процесс пошёл. Ускоренный внутривидовой отбор, рост общей живучести. Только не за счёт умных и сильных…
— Я понял! За счёт злейших?
— Разумеется. Тогда казалось, что ситуация под контролем, — Вождь помолчал. — Ведь вмешательство проводили ограниченно, лишь в отношении самцов. А женщины сохраняли исходный замысел, по образу и подобию.
Но тут лицо Генерального исказилось, его украсила густая борода. Галилео Галилей!
Постой-ка, да ведь с этим великим итальянцем связано что-то интересное… Ну да, смутная история со святой инквизицией. То ли отрёкся он от учения Коперника и покаялся, то ли изрёк-таки знаменитую фразу. Спрошу, больше не будет случая.
— Галилей… э-э-э… Галилеевич, а можно не в тему вопрос? Это правда? Так вы им и выдали?
— Что — выдал?
— Всё-таки она вертится?
— Да, именно так и заявил: ты мне друг, Платон, но всё-таки она вертится.
— Простите, это вы — кому?
— Как его, Каратаеву[14].
Ох, лучше бы не спрашивал…
— Не будем отвлекаться, уважаемый. — Вождь возвратился в Зубра. — Вернёмся к нашим баранам. Увы, развитие венца творения отклонилось от плана.
— Но почему?
— Одно из двух. Первое: уязвимость к вирусу агрессии именно мужской хромосомы.
Я старался не пропустить ни слова.
— Ведь у мужчин хромосома единственная — и к заражению особо чувствительна.
— А второе?
— Агрессор не спрашивает у женщин согласия. Итог тотального изнасилования — потомки самых воинственных особей.
— А дальше?
— Заражение пошло вразнос, во всей ойкумене[15]. Так и возобладал новый вид двуногих существ, что нынче именует себя гомо сапиенс. А на самом деле — гомо агрессивус.
— И что же нас ждёт?
— Деградацию не остановить. Матрица сильнее, чем думают.
М-да, шутка ли! Все мы, оказывается, генно-модифицированные…
— Выходит, люди не равны уже от рождения?
— Вы правы. По сути мы имеем две породы гомо сапиенс, — он покачал головой. — Если быть точным, гомо сапиенс сапиенс и гомо сапиенс агрессивус.
— И среднего не дано?
— Отчего же? Напротив, бо́льшая часть человечества как раз метисы, с разным соотношением двух начал.
— Понимаю. Первое начало в чистом виде — Иисус Христос. Те, кого мы называем святыми. По образу и подобию.
Вождь утвердительно кивнул.
— А второе?
— Не догадываетесь? Исходных данных у вас теперь предостаточно, — он замолчал. — Вот что предлагаю, друг мой. Вопрос ваш не исчерпан, и время пока есть. А посему подумайте; и коль захотите, поделитесь выводами. Не буду мешать, — он отошёл к окну.
Отмотаем время на десятки тысяч лет. Пусть я раб агрессивной программы. И должен выполнить задачу — мы за ценой не постоим. На войне дозволено всё: кругом враги либо ресурс для выживания.
— Ты кто? Свой? Чужой?
— Чёрт знает какой.
— Если сомневаешься — убей.
Цель — всё, средства — любые. Даже если цель давно забыта.
Умри ты сегодня, а я завтра. Внутренняя злоба считается нормой. Душевность, дружелюбие? Игры слабых людей. А можно ли гомо агрессивус сходу считать преступниками? И что же, всех за проволоку? Или к стенке, породу очистить?
Не торопись пись-пись, как говаривает Сергей. Агрессивность может оказаться на пользу. Война, например. Или спецслужбы.
Вот старые знакомцы: Глеб Жеглов и Фокс. Жизнь могла поменять их местами. Но они одной масти, оба хищники. А хищники привычек не меняют. К станку, к примеру, никто из них не встанет. А если прижать? Упрутся рогом, скорее умрут — от болезней, нервных срывов, пьянства. Их программа диктует другой модус вивенди, иной образ жизни.
И что же тогда получается? Кем станет агрессивус — героем или преступником — дело случая. Но точно не обывателем.
И с преступниками не всё просто. Одни терзаются, мол, тварь я дрожащая или право имею? А другие по-иному расстраиваются: у старушки убитой двадцать копеек всего. Но могут утешиться: пять старушек — рупь.
В памяти всплыла песня:
Теперь о войне. Причины понятны: агрессивус жить мирно не способен. Кому война, а кому мать родна. Речь о другом: в бой-то идут не одни лишь хищники. И даже награды предусмотрены разные. Агрессивус по жизни бойцы, драка им в кайф, сами вперёд лезут. Получай «Героя» или «Мужество». А что же обычные люди? Им страшно, страшно до жути. Но идут, поперёк программы идут, проливают кровь — поперёк желания. И побеждают страх. Твоя медаль — «За отвагу».
Итог ясен, ген-то доминантный. И выходит по всему, что война — правило, а мир — исключение.
