Камни вместо сердец - [4]

Через несколько минут помощник оказался в моем кабинете.

– Как дела с показаниями? – спросил я.

– Все в порядке, но трудно было найти лодку от Вестминстерской лестницы. В реке полным-полно когов[7], доставляющих припасы войскам, так что лодкам приходится оставаться на берегу. Один из больших военных кораблей стоял внизу возле Тауэра. Наверное, его привели вверх по течению из Дептфорда, чтобы люди могли увидеть его. Только звуков радости на берегах я почему-то не слышал.

– Люди уже привыкли к таким зрелищам. Вот когда «Мэри-Роз» и «Грейт-Гарри» шли в море, тогда все было совсем по-другому. Их приветствовали сотни собравшихся на берегах людей. – Я указал на табурет перед своим столом: – А теперь садись. Как сегодня идут дела у Тамасин?

Сев, мой собеседник сухо улыбнулся:

– Ворчит. Жарко ей, и ноги опухли.

– И в том, что будет девочка, не усомнилась?

– Ну да. Вчера ходила по своим делам к какой-то знахарке в Чипсайд, и та, конечно, сказала ей то, что она и хотела услышать.

– A ты по-прежнему уверен в том, что будет мальчик?

– Уверен. – Джек покачал головой. – Но Тамми настаивает на том, чтобы жизнь шла обычным чередом. Я говорил ей, что леди из общества не выходят из дома за восемь недель до рождения ребенка. Думал, что эти слова заставят ее задуматься, но этого не случилось.

– Итак, осталось восемь недель?

– Так говорит Гай. Он обещал прийти завтра и посмотреть ее. А еще за ней приглядывает мамаша Маррис. Тамми радовалась тому, что я иду на работу. Она говорит, что я напрасно волнуюсь.

Я улыбнулся, понимая, что Джек и Тамасин были теперь счастливы. После смерти первого ребенка у них было плохое время, и жена оставила моего помощника. Однако он сумел вернуть ее упорной и настойчивой любовью, на которую, как я думал раньше, он просто не был способен. Я помог ему отыскать поблизости небольшой домик и толковую служанку в лице подруги Джоан, мамаши Маррис, опытной и умелой няни.

Я кивнул в сторону окна:

– Только что видел, как Белкнап свернул в сторону, чтобы не повстречаться с тобой.

Барак рассмеялся:

– С этим он запоздал. Он боится, что я напомню ему о тех трех фунтах, которые он задолжал тебе. Тупой засранец! – Глаза его ехидно блеснули. – Теперь тебе следовало бы потребовать с него уже четыре фунта, учитывая, насколько упала стоимость денег.

– А знаешь, по-моему, на самом деле наш друг Белкнап не вполне здрав умом. Вот уже два года он делает из себя шута и мишень для общих насмешек тем, что старательно избегает меня, а теперь уже и тебя.

– Но при этом он становится все богаче. Говорят, что он продал часть своего золота Монетному двору для перечеканки и что теперь, после того как ссуды с процентами были объявлены законными, раздает много денег в долг тем, кому нужны средства для уплаты налогов.

– В Линкольнс-инн немало таких, кому потребовались деньги, чтобы оплатить «добровольный» побор. Слава богу, что мне хватило на это золота! Тем не менее поведение Белкнапа не свидетельствует о здравом рассудке.

Барак бросил на меня проницательный взгляд:

– Ты слишком легко решаешь, что замечаешь безумие в людях. Это потому, что ты уделяешь слишком много времени Эллен Феттиплейс. Ты уже ответил на ее последнее письмо?

Я нетерпеливо махнул рукой:

– Не надо снова заводить эту тему. Ответил, и завтра снова посещу Бедлам.

– Пусть она и жительница Бедлама, но тебя она водит, как рыболов рыбу на леске. – Джек посмотрел на меня серьезными глазами. – И ты знаешь почему.

Я решил сменить тему:

– Только что выходил погулять. На полях Линкольнс-инн сегодня был военный смотр. Офицер грозился сдать в копейщики тех, кто не упражнялся в стрельбе из лука.

Барак ответил с пренебрежением:

– Им прекрасно известно, что постоянно стрельбой занимаются только те, кто любит это занятие, какие бы законы ни издавал король. Стрельба – тяжелая работа, и в ней следует регулярно практиковаться, чтобы достичь каких-то успехов. – Он снова серьезно посмотрел на меня. – Не следует настаивать на исполнении слишком непопулярных законов. Лорд Кромвель[8] понимал это и знал, где следует остановиться.

– Но они настаивают на своем. Никогда не видел ничего похожего. Вот вчера на моих глазах констебли прочесывали улицу, отлавливая бродяг и нищих, чтобы по приказу короля отдать их в гребцы на галеасы[9]. А слышал самую последнюю новость: французы высадились в Шотландии, и шотландцы уже готовятся выступить против нас?

– Действительно самую последнюю, – насмешливым тоном повторил Барак. – И кто, по-твоему, распространяет эти истории о грозящем нам вторжении французов и скоттов? Чиновники самого короля, вот кто. Должно быть, для того, чтобы народ снова не возмутился, как в тридцать шестом году[10]. Против налогов и порчи монеты. Вот, погляди сюда. – Он запустил руку в кошелек, достал небольшую серебряную монетку и звякнул ею об стол. Я подобрал денежку, и на меня глянуло упитанное, щекастое лицо короля.

– Один из новых шиллингов, тестон[11], – проговорил Барак.

– Такого я еще не видел.

– Тамасин вчера ходила с мамашей Маррис за покупками в Чипсайд. Таких там много. Смотри, какая тусклая! В серебро добавили столько меди, что за такую монету дают товара только на восемь пенсов. Цены на хлеб и мясо взлетели под самую крышу. А хлеба еще и не хватает, после всех этих реквизиций в пользу армии. – Карие глаза Барака гневно блеснули. – A куда ушло лишнее серебро? На оплату кредитов германских банкиров, ссудивших королю деньги.