... Если мистер Блум будет так любезен и пройдет сюда...
Рафф испуганно дернулся на своем позолоченном стуле. Он увидел лицо Трой, почувствовал прикосновение ее руки. Эбби взволнованно кивнул ему. Он проглотил слюну, встал и, глядя прямо перед собой, неуклюже пробираясь между столами в ослепительном, переливчатом свете канделябров, начал долгое путешествие к эстраде.
– ... Должен сказать, что эта премия взволновала меня и по обстоятельствам личного порядка. Узнав фамилию победителя на конкурсе, я испытал особенную радость...
Путь к эстраде длился целую вечность.
– ... Я, разумеется, отлично помню Рафферти Блума. Когда-то он был моим студентом, и, смею надеяться, мы оба в одинаковой степени ценили наши приятные, хотя и довольно бурные встречи...
Сперва Рафф пристально смотрел на ступеньки эстрады, потом перевел глаза на пустое пространство позади длинного стола, за которым сидели члены комитетов по присуждению и раздаче премий.
– ... С большим удовольствием я, от имени моих коллег и всех членов жюри фестиваля искусств Новой Англии представляю вам молодого зодчего, вклад которого в современную архитектуру вполне заслуживает присужденной ему премии: его имя – Рафферти Блум.
И Раффу волей-неволей пришлось повернуться лицом к огромному залу, к висячим шарам, излучающим хрустальный свет. Он лихорадочно рылся в карманах, отыскивая конспект ответной речи, которую его просили приготовить. Но конспекта не оказалось. Видимо, он остался дома. Поэтому, когда Рафф, переполненный радостью и страхом, попытался выразить свою признательность, слова его прозвучали слишком казенно.
Не высказал он и своей затаенной надежды на то, что этот вечер станет для него не вершиной, не концом пути, а лишь подступом к новому подъему.