Камертоны Греля - [2]
— Это пишет немецкий музыкальный историк Хайнрих Беллерманн, лично знавший Греля и, вероятно, передающий здесь в общих чертах то, что сам успел от него услышать, — сказал 55 725 627 801 600, захлопывая папку с материалами. — Когда-нибудь я поеду в Берлин и найду эти камертоны!
70 607 384 120 250 снисходительно относилась к его мечте. Ведь, кроме мечты, им почти ничего не оставалось! Однажды в зоопарке 55 725 627 801 600 пошутил, что они как те две птички неопределенной породы со странными мясистыми наростами на головах, которых все обходили стороной: и посетители, и соседи по вольеру. Только сами они, вероятно, и могли оценить друг друга. Для остальных это был просто каприз природы — нелепый и не имевший практического применения.
Начиная со студенческих лет они сменили несколько съемных жилищ. Но больше всего ей почему-то запомнилась комната на Петроградской, ставшая их первой личной ячейкой времени и пространства. В неисправном сливном бачке беспрерывно гудел водопад, и 55 725 627 801 600 приходилось перекрывать воду на время чтения партитур. Соседей, по счастью, не было: хозяйка съехала, закрыв свои вещи в двух других комнатах и оставив им только самое необходимое для выживания, будто хотела отвлечь их от осязаемого мира и заставить обратиться к невидимому.
Каждое утро, просыпаясь, 70 607 384 120 250 видела волнистый край кружевных гардин, выглядывавших из-под штор, как подол ночной сорочки из-под халатика, и мысленно посмеивалась над ними за эту неопрятность, хотя сама по утрам выглядела не лучше. Стулья хозяйка зачем-то обтянула полиэтиленом. В результате обивка не портилась, но сами стулья периодически расклеивались, теряя ножки и обнажая анатомические подробности каких-то внутренних креплений. Единственным и одновременно недостижимым предметом роскоши в этом спартанском интерьере была многоярусная стеклянная люстра. Электрические свечи перегорали в ней одна за другой, а достаточно высокой стремянки, чтобы менять их под четырехметровыми потолками, у них не было. Так они и жили под угрозой однажды остаться в полной темноте.
Сколько ни приходилось переезжать, 55 725 627 801 600 неизменно возил с собой свое пианино, а 70 607 384 120 250 — несколько книг, не находимых в библиотеке, и коллекцию открыток со сценками из балетных постановок далекого прошлого, собранную когда-то ее мамой. Все эти сильфиды, принцы и виллисы были лучшими друзьями ее детства, с которыми она когда-то прямо на комоде, заменявшем сцену, разыгрывала свои собственные, еще не виданные спектакли. Особенно ее поражали открытки, где танцоры висели в воздухе, будто духи на спиритическом сеансе. Если уж эти осколки танца, как милостыня перепавшие фотографу, так прекрасны, то что же будет, если увидеть всю партию целиком? Иногда искусство даже необходимо вкушать мелкими глотками, чтобы не обратиться перед ним в пепел, как Семела перед Зевсом!
На третьем курсе филфака по программе потребовался еще один славянский язык, помимо русского, и 70 607 384 120 250 выбрала сербскохорватский. В то время в Югославии как раз было особенно горячо, и у нее появилась мысль уехать туда военной переводчицей. Наглаживая для 55 725 627 801 600 по утрам рубашки, она с радостью думала о том, что скоро в их жизни все изменится. Он, конечно, поедет с ней. Музыковеды везде нужны! Будет анализировать военные марши. Разберется, какие из них действительно поднимают боевой дух, а от каких лучше и вовсе отказаться. Ведь так, на слух, это совершенно непонятно. А он держит перед глазами ноты и сразу видит музыку насквозь. Даже удивительно, как это у него выходит!
Но с Югославией оказалось трудно. Везде, где она наводила справки, на нее смотрели даже не с удивлением, а с жалостью. Судя по всему, там не требовались переводчики. На войне чем меньше слов, тем лучше. И опять они оказались не у дел — никому не нужные, кроме друг друга.
— Мы должны жить ради науки, — успокаивал он ее.
70 607 384 120 250 помнила, как однажды их пригласила в гости ее школьная подруга, с которой они не виделись лет десять. Подруга после выпускных экзаменов все никак не могла устроиться — то разносила телеграммы, то сидела в кооперативном киоске, но теперь уже успела закончить экономический факультет и работала старшим товароведом в ювелирном магазине. У ее мужа был какой-то мелкий бизнес в области деревообработки. Обычно 55 725 627 801 600 не любил говорить с непосвященными о своей работе, но тут, видимо, подействовало разливное крымское вино, которым в избытке угощали хозяева, и он, выслушав рассказ о превратностях сбыта древесины, вдруг вспомнил, как разыскивал для какого-то издательства малоизвестную рукопись Гайдна. Сколько он обошел библиотек, сколько обзвонил архивов, прежде чем нотный листок, в существование которого уже почти не верили эксперты, лежал перед ним и ждал включения в полное собрание сочинений композитора! Закончив свою историю, 55 725 627 801 600 бросил торжествующий взгляд через стол поверх еще не опорожненных блюд с закусками. Хозяева вежливо улыбались, но как будто не решались чего-то сказать. Наконец подруга заговорила за обоих:
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.
Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.