Камера хранения. Мещанская книга - [57]
– Я лечу завтра, – сказал У., – теперь я еврей, так что сначала туда. Говорят, там прекрасная торговля мусором…
Я не знал, что ответить. Честно говоря, я просто боялся – провожавших в Шереметьево демонстративно фотографировали со всеми вытекающими в отдел кадров последствиями.
– Все это продано, – он обвел рукой карельскую березу, – а комнату каким-то образом переписал на свою дочь управдом. Я чист, прощайте, мои любимые развалины…
Мы оба уже были порядочно пьяны, но У. достал из буфета очередную бутылку коньяка…
Утром было сыро, с похмелья трясло. Он выглядел как актер, одетый к какому-то историческому эпизоду: твердая шляпа слегка набок, пенсне, трость, из багажа – только баул. «Пусть найдут там что-нибудь, кроме зубной щетки и подштанников…»
Подъехало такси…
Боже, чего и кого только не было в той нашей стране!
А теперь ее вспоминают тоскливо-серой и пустой, как сплошное дождливое воскресенье.
«Самострок под лэйболами»
Внимательный – и даже не очень – читатель наверняка уже заметил, что эта книга сильно перекошена в мужскую сторону. Как сказал бы более современный автор, в книге не выдержан гендерный баланс, а я к этому добавлю: потому и не выдержан, что автор не современный и, соответственно, подвержен мужскому шовинизму, сексизму и вообще политической некорректности. Признавшему эти пороки, если не преступления, уже ничего не страшно. И я решительно заявляю: книга потому получается мужской, что, вопреки расхожему мнению, мужчины связаны с вещами гораздо теснее женщин. Женщины наряжаются – мужчины одеваются. Женщины создают уют – мужчины создают стиль. Женщина ездит на «такой большой красной» машине – мужчина знает про свой автомобиль всё…
Одно из самых мужских явлений в истории сосуществования советского человека и вещи – стиляги, и в особенности их отдельный вид – штатники. Обычные стиляги отделяли себя от нашего единообразного общества пятидесятых-шестидесятых, придерживаясь неопределенной «западной», яркой, шокирующей, гротескной манеры одеваться. А штатники до мелочей следовали определенному стилю: они выглядели как студенты или молодые профессора самых лучших американских (поэтому «штатники») университетов, входивших в так называемую Лигу плюща, Ivy League. На московской, ленинградской, киевской или рижской улице непосвященный не мог определить штатника в скромном молодом человеке с короткой стрижкой. В неприметном синем или в елочку пиджаке, в немного мятой рубашке с узким галстуком в косую полоску, в мешковатых брюках с манжетами, давно вышедшими из европейской моды, в тяжелых туфлях со странноватыми, выстроченными носами – настоящий штатник никак не выделялся в толпе. Распознавал его только такой же штатник, они, словно масоны, определяли друг друга лишь по им известным приметам.
Как добывалась соответствующая экипировка? Как и всё, чего не было и не могло быть в обычных советских магазинах: комиссионки; знакомые, имевшие недостижимую для обычного человека возможность бывать за границей; иностранцы, с которых скупщики-«фарцовщики» едва ли не на улице снимали ношеную одежду, расплачиваясь иногда рублями, а иногда – сувенирными матрешками и меховыми ушанками… Сами же штатники иногда занимались фарцовкой, но не все – многие платили большие деньги за аутентичные американские вещи, располагая деньгами обеспеченных высокопоставленных родителей. Родители же и привозили вещи из зарубежных поездок – если хватало бедных командировочных…
Но среди штатников – точнее, как бы среди – существовала уж совсем экзотическая разновидность: носители просто «самострока» и «самострока под лэйболами». То есть в переводе на русский с тогдашнего сленга золотой и близкой к ней молодежи – подделок и подделок с этикетками. Происхождение уже встречавшегося в этой книге слова «самострок» несложно определить – состроченное, сшитое самостоятельно. Что же до «лэйболов», то это от lable, именно «этикетки» по-английски.
Изготавливали любой самострок и носили его молодые люди из бедных семей, фанатически преданные «штатническому» стилю, но не имевшие ни малейшей возможности платить большие деньги за настоящие вещи. Не слишком поношенный американский блейзер, синий пиджак из шерстяной диагонали, с бронзовыми пуговицами, украшенными гербом Гарварда или Йеля, стоил от 200 до 300 рублей («новыми», после реформы 1961 года), туфли – 150–200, рубашка – до 100… А зарплата начинающего инженера была 110, врача – 90, учителя 70–80…
Начнем с нижних конечностей самодельного русского американца.
В центральном «Военторге» на Воздвиженке, неудачный макет которого недавно поставили на то же место, был отдел форменной военной обуви. Там следовало дожидаться случайного морячка, раньше срока износившего черные полуботинки, полагавшиеся к брюкам навыпуск. «Товарищ капитан-лейтенант! Купите и мне эти туфли по вашему удостоверению, а? Ну купите, пожалуйста, мне носить нечего. Они же дешевые, а хорошие… Ну купите, пожалуйста!» Советские военно-морские «утюги» были неотличимы от американских башмаков университетского стиля… На их нос накладывалась прозрачная бумага, на слух называвшаяся «пиргамин», с точечным рисунком в виде крыльев – в оригинале подобные ботинки так и назывались:
“Птичий рынок” – новый сборник рассказов известных писателей, продолжающий традиции бестселлеров “Москва: место встречи” и “В Питере жить”: тридцать семь авторов под одной обложкой. Герои книги – животные домашние: кот Евгения Водолазкина, Анны Матвеевой, Александра Гениса, такса Дмитрия Воденникова, осел в рассказе Наринэ Абгарян, плюшевый щенок у Людмилы Улицкой, козел у Романа Сенчина, муравьи Алексея Сальникова; и недомашние: лобстер Себастьян, которого Татьяна Толстая увидела в аквариуме и подружилась, медуза-крестовик, ужалившая Василия Авченко в Амурском заливе, удав Андрея Филимонова, путешествующий по канализации, и крокодил, у которого взяла интервью Ксения Букша… Составители сборника – издатель Елена Шубина и редактор Алла Шлыкова.
Антиутопия «Невозвращенец» сразу после публикации в журнале «Искусство кино» стала едва ли не главным бестселлером года. Темная, истерзанная гражданской войной, голодная и лишенная всяких политических перспектив Москва предполагаемого будущего 1993 года... Главный герой, пытающийся выпутаться из липкой паутины кагэбэшной вербовки... Небольшая повесть как бы фокусирует все страхи и недобрые предчувствия смутного времени конца XX века.
Герой романа Александра Кабакова — зрелый человек, заново переживающий всю свою жизнь: от сталинского детства в маленьком городке и оттепельной (стиляжьей) юности в Москве до наших дней, где сладость свободы тесно переплелась с разочарованием, ложью, порушенной дружбой и горечью измен…Роман удостоен премии «Большая книга».
Герой романа Александра Кабакова не столько действует и путешествует, сколько размышляет и говорит. Но он все равно остается настоящим мужчиной, типичным `кабаковским` героем. Все также неутомима в нем тяга к Возлюбленной. И все также герой обладает способностью видеть будущее — порой ужасное, порой прекрасное, но неизменно узнаваемое. Эротические сцены и воспоминания детства, ангелы в белых и черных одеждах и прямая переписка героя с автором... И неизменный счастливый конец — герой снова любит и снова любим.
В Москве, в наше ох какое непростое время, живут Серый волк и Красная Шапочка, Царевна-лягушка и вечный странник Агасфер. Здесь носится Летучий голландец и строят Вавилонскую башню… Александр Кабаков заново сочинил эти сказки и собрал их в книгу, потому что ему давно хотелось написать о сверхъестественной подкладке нашей жизни, лишь иногда выглядывающей из-под обычного быта.Книжка получилась смешная, грустная, местами страшная до жути — как и положено сказкам.В своей новой книге Александр Кабаков виртуозно перелагает на «новорусский» лад известные сказки и бродячие легенды: о Царевне-лягушке и ковре-самолете, Красной Шапочке и неразменном пятаке, о строительстве Вавилонской башни и вечном страннике Агасфере.
Прозаик Александр Кабаков, лауреат премий «Большая книга» и «Проза года», собрал в книге «Зона обстрела» свои самые исповедальные и откровенные сочинения.В романах «Поздний гость» и «Последний герой», в грустных рассказах «Тусовщица и понтярщик» и «Нам не прожить зимы» автор предлагает читателю острый коктейль из бредовых видений и натуралистических картин ломки привычной жизни в середине 90-х, но… всегда оставляет надежду на счастливый финал.
За что вы любите лето? Не спешите, подумайте! Если уже промелькнуло несколько картинок, значит, пора вам познакомиться с данной книгой. Это история одного лета, в которой есть жизнь, есть выбор, соленый воздух, вино и море. Боль отношений, превратившихся в искреннюю неподдельную любовь. Честность людей, не стесняющихся правды собственной жизни. И алкоголь, придающий легкости каждому дню. Хотите знать, как прощаются с летом те, кто безумно влюблен в него?
Альманах включает в себя произведения, которые по той или иной причине дороги их создателю. Это результат творчества за последние несколько лет. Книга создана к юбилею автора.
Помните ли вы свой предыдущий год? Как сильно он изменил ваш мир? И могут ли 365 дней разрушить все ваши планы на жизнь? В сборнике «Отчаянный марафон» главный герой Максим Маркин переживает год, который кардинально изменит его взгляды на жизнь, любовь, смерть и дружбу. Восемь самобытных рассказов, связанных между собой не только течением времени, но и неподдельными эмоциями. Каждая история привлекает своей откровенностью, показывая иной взгляд на жизненные ситуации.
Действие романа классика нидерландской литературы В. Ф. Херманса (1921–1995) происходит в мае 1940 г., в первые дни после нападения гитлеровской Германии на Нидерланды. Главный герой – прокурор, его мать – знаменитая оперная певица, брат – художник. С нападением Германии их прежней богемной жизни приходит конец. На совести героя преступление: нечаянное убийство еврейской девочки, бежавшей из Германии и вынужденной скрываться. Благодаря детективной подоплеке книга отличается напряженностью действия, сочетающейся с философскими раздумьями автора.
Жизнь Полины была похожа на сказку: обожаемая работа, родители, любимый мужчина. Но однажды всё рухнуло… Доведенная до отчаяния Полина знакомится на крыше многоэтажки со странным парнем Петей. Он работает в супермаркете, а в свободное время ходит по крышам, уговаривая девушек не совершать страшный поступок. Петя говорит, что земная жизнь временна, и жить нужно так, словно тебе дали роль в театре. Полина восхищается его хладнокровием, но она даже не представляет, кем на самом деле является Петя.
«Неконтролируемая мысль» — это сборник стихотворений и поэм о бытие, жизни и окружающем мире, содержащий в себе 51 поэтическое произведение. В каждом стихотворении заложена частица автора, которая очень точно передает состояние его души в момент написания конкретного стихотворения. Стихотворение — зеркало души, поэтому каждая его строка даёт читателю возможность понять душевное состояние поэта.
«Бульварный роман и другие московские сказки» – книга прозаика Александра Кабакова о жителях мегаполиса. Здесь, среди суеты и пробок, обыкновенная история любви становится сказочной, а реальное соединяется с мистическим. Автор рассказывает, как сложилась судьба Красной Шапочки и Серого Волка, нарушает ли правила дорожного движения Летучий Голландец и включена ли в программу ипотеки Вавилонская башня…Содержит нецензурную брань!