Камера - [18]

Не в привычке Розена было сдаваться без боя.

— Сейчас объясню. Фирма не посылает своих новичков на Скамью. Мы можем посмеиваться над ними, можем убивать их двадцатичасовым рабочим днем, но мы не имеем права отправлять их, зеленых и неопытных, в настоящий бой. Вы оба хорошо знаете порядок рассмотрения дел, по которым вынесен смертный приговор. Эй, Гарнер, ты же писал об этом книги! Думаешь, мистер Холл справится?

— Я буду контролировать каждый его шаг.

— Адам — отличный специалист, — добавил Эммит. — Досье деда он выучил наизусть.

— Справится, — убежденно произнес Гудмэн. — Верь мне, Дэниел. Я на своем веку повидал достаточно.

— При нужде готов даже слетать туда, чтобы помочь парню, — вновь подал голос Уайкофф.

— Ты — и pro bono? — с изумлением повернулся к нему Гарнер.

— Ну… У меня тоже есть совесть.

Оставив без внимания перепалку, Адам не сводил глаз с Дэниела Розена. «Давай увольняй, — думал он. — Смелее, мистер Розен! Гоните меня взашей на похороны деда, а я уж посмотрю, как мне быть».

— Но если приговор все же приведут в исполнение? — обратился управляющий к Гудмэну.

— Нам уже приходилось терять клиентов, Дэниел. Если не ошибаюсь, таких было трое.

— Какова ближайшая перспектива осужденного?

— Хороший вопрос! Сейчас пока еще действует отсрочка приговора, но суд в любой момент может пересмотреть свое решение и назначить новую дату. Скорее всего она окажется ближе к концу лета.

— Времени не так много.

— Пожалуй. Однако мы семь лет слали апелляции, и каждая себя оправдала.

— Как получилось, что из всех смертников нам достался именно этот ядовитый старикан?

— Долгая история. К нашему разговору она не имеет ни малейшего отношения.

С чрезвычайно озабоченным видом Розен черкнул что-то в лежащем на столе блокноте.

— Надеюсь, вы не думаете, что удастся избежать шума?

— Все может быть.

— Ха! Незадолго до казни жертва превратится в героя. Репортеры поднимут бурю. Ваше имя будет на устах у толпы, мистер Холл.

— И что?

— А представьте себе заголовки центральных газет: «Внук приходит спасти деда!»

— Оставь, Дэниел. Это мы уже проходили, — буркнул Гудмэн.

Однако Розен не успокаивался:

— Пресса съест вас живьем, мистер Холл. Подноготную вашей семьи узнает вся страна.

— Но ведь мы, юристы, боготворим прессу, мистер Розен, — холодно отозвался Адам. — Мы привыкли к свету юпитеров. Вы же никогда…

— Вот именно, — перебил его Гудмэн. — Дэниел, вряд ли стоит советовать молодому человеку держаться подальше от газетчиков. Вспомни лучше собственный опыт.

— Прошу тебя, Дэниел, не трогай прессу, выбери для нравоучений другую тему, — с язвительной усмешкой вставил Уайкофф. — Эй, ты же писал книги!

На мгновение Розен смутился. Адам заметил промелькнувшую по его лицу тень.

— В целом, — сказал Гудмэн, окидывая взглядом стеллажи с книгами, — я одобряю замысел. Он очень неплох, а для секции pro bono является просто находкой. Сам подумай: молодой юрист вступил в схватку за жизнь знаменитого убийцы, и юрист этот — сотрудник «Крейвиц энд Бэйн»! Да, писаки будут слюной исходить, но нам-то что?

— Идея превосходна, — категорически заявил Эммит под раздавшуюся из кармана негромкую трель сотового телефона. Вытащив плоскую коробочку, он повернулся спиной к столу и зашептал в трубку.

— Но если Сэму суждено умереть? Не окажемся ли мы в дураках? — спросил Розен.

— Конечно, суждено. Поэтому-то он и сел на Скамью, — терпеливо пояснил Гудмэн.

Тихое бормотание Эммита смолкло.

— Простите, мне пора, — бросил он, делая шаг к двери. — На чем мы остановились?

— Не нравится мне все это! — с явным раздражением в голосе произнес Розен.

— Дэниел! Вечный упрямец! — Уайкофф вернулся к столу. — Ты же понимаешь: план отличный. Ты лишь обижен на то, что парень не открылся нам с самого начала.

— Вот именно. Нас обманули, а теперь хотят нами воспользоваться.

Адам сделал глубокий вдох и покачал головой.

— Спокойно, Дэниел. Интервью было год назад, оно в прошлом. Забудь, старина! Сейчас на повестке дня стоит более важный вопрос. У парня превосходные мозги, работает он безукоризненно, чертовски дотошен. Такому приобретению следует радоваться. Ну, проблемы с семьей. Что нам, гнать всех сотрудников, у которых сложности с родственниками? — Уайкофф подмигнул Адаму. — Даже секретарши считают его восходящей звездой. Пусть едет! И пусть побыстрее возвращается. Он нужен мне здесь! Все, бегу. — За спиной Эммита негромко хлопнула дверь.

В наступившей тишине слышно было, как Розен что-то яростно черкает в блокноте. Положив через минуту ручку на стол, он закрыл папку. В душе Адама шевельнулось чувство, похожее на жалость. Вот сидит перед ним овеянный славой воитель, легендарный флибустьер, годами нагонявший страх на судей, гипнотизировавший присяжных и беспощадно расправлявшийся с противником. Сидит, водит пером по бумаге, не находя в себе мужества ответить на простейший вопрос: справится ли мальчишка с делом pro bono? Жалость не помешала Адаму ощутить иронию момента.

— Я дам вам мое согласие, мистер Холл, — низким, полным драматизма голосом произнес Розен; видно было, что говорил он неохотно. — Но обещаю: когда вы вернетесь в Чикаго, я буду рекомендовать правлению фирмы отказаться от ваших услуг.