Каменный пояс, 1982 - [18]

Она встретила нас у входа в цех.

— Ниночка, с тех пор, как я увидел тебя, мое сердце не в покое, оно бьется и трепещет, как…

— Иванов, перестань! Опять со своими глупыми комплиментами. Иди лучше на пятый котел.

Витька неравнодушен к пирометристке, но та, по его выражению, холодна, как сфинкс.

Я уже научился немного разбираться в делах котельной. Вот кочегар сует факел в топку, пытаясь разжечь печь, — значит, перешли на ручное управление: в жаркой утробе вспыхнет пламя, стрелки на шкалах приборов возвратятся на прежние места, но кочегару сидеть уже некогда — теперь он весь внимание. Рядом суетились мастер и начальник.

— Шустрей, мужики, шустрей! Мы ведь завод без тепла оставим. Тридцать с ветром — не шутка!

Витька недоуменно всмотрелся в световое табло и чертыхнулся: горят все лампочки.

— Эй! Переключаю — смотрите там! — предупредил он и перевел тумблер на автоматическое регулирование, ожидая сигнала сирены.

Но самописец регулятора уровня воды аккуратно вычерчивал линию, похожую на застежку-молнию. Перо равномерно колебалось в заданном интервале. Обратная связь исполнительного механизма работала безупречно.

— Следи за газом, разрежением и воздухом, — скомандовал Иванов Нине, — а ты, Санька, секи пар. Вода вроде в порядке.

Я послушно направил взгляд на манометр. Стрелка, показывающая давление пара, застыла на отметке в пределах допустимого. Так прошло минут двадцать — глаза устали.

Наконец, пришел Витька и довольно заржал:

— Что, как баран на новые ворота, уставился? Пошли к себе… Попрошу нас с Бекетовым больше не тревожить. Чао, Ниноч…

Оглушительный вой сирены оборвал фразу на полуслове.

— Эх, раззявы мы, раззявы! — разъярился Иванов. — Ну-ка, последи за отсекательным клапаном!.. То есть, стой, глазей лучше на манометр: у тебя это хорошо получается.

Кочегары снова засуетились.

Мое дело — все тот же манометр, на стрелке которого так трудно сосредоточить внимание. От напряжения показалось, что она вздрогнула. Я тряхнул головой — нет: прилипла и не оторвешь. Неожиданно опять в уши ударила пронзительная сирена. Нина выключила ее, и во внезапной тишине как-то особенно грубо прозвучала Витькина ругань:

— Ах ты, кошачья морда, что надумала! Сидит, сучка, глаза вылупила, а потом как прыгнет на рычаг, и готово. За угол завернула, наблюдает. Цирк да и только. А мы тут свои мозги чуть не наружу вывернули. Видали паскудину!

Кошка и не пыталась вырваться из поцарапанной руки.

— А вы тут развели кошачник!

Витька яростно помахал муркой перед носом ошеломленного кочегара.

— Но-но, ты полегче, — попытался возразить тот.

— Я те покажу полегче! — Витька был готов растерзать кого угодно, и только Нина сумела остановить его наступательный порыв:

— Витенька, золотце, отдай кошечку мне. Ну, пожалуйста!

От ласковых слов избранницы своего сердца Иванов растаял и сам стал похож на котенка, которого только что почесали за ухом. Но и тут он не смог не подурачиться.

— Для тебя, моя радость, готов на все. Даже отдать эту паршивую животную.

Дома за ужином я рассказал об этом эпизоде матери. Она от души посмеялась, а потом спросила:

— Интересно тебе на заводе?

— Интересно, — ответил я серьезно, — только поскорей хочется самостоятельности.

— Ты же тогда и по ночам работать будешь.

— Ну и что же? Думаешь, не смогу?

— Сможешь! — мать провела рукой по моей голове; я уклонился от ее ласки. — Взрослый же!

Слишком обычными казались мне утренние смены. Хотелось большей ответственности, а тут — один-два вызова.

Сделав дело, Витька обратно в цех не торопится: народ есть и, если что где случится, ребята сходят. Как-то он предложил мне:

— Завернем в механический? Там у меня кореш работает, хочу ему стабилизатор для транзистора заказать, а то мой греется, зараза.

В механическом я еще не бывал, поэтому охотно согласился. Теплый воздух калорифера в воротах приятно обжег лицо. Цех встретил нас шумом станков. Витька, уверенно лавируя, повел меня в дальний конец участка.

— Привет, Леха! — хлопнул он по спине своего друга. — Выключай бандуру: дело есть.

Леха не спеша выключил станок, вытер ладони ветошью, поздоровался, молча выслушал Витьку, покачал головой:

— Нет, ты мне на пальцах не толкуй. Чертеж нужен или, в крайнем случае, эскиз. Тут вам не проводки загибать да прикручивать.

— Какой тебе еще чертеж? Выточить стаканчик, три дырки просверлить…

— Опять свои пальцы растопырил. Сядь лучше, нарисуй, чтоб все честь по чести было. Какая посадочка, какой допуск, чистоту поставь. А то таких стабилизаторов наделаю — век проклинать будешь.

— Вот зануда! Что тут делать? Я ведь сроду не чертил никогда!

— Сказал, без чертежа не буду — значит не буду. Приходи завтра ко мне, обмозгуем вместе. А щас план гнать надо, вишь, мастер косится!

— Пижон ты, Леха! — презрительно скривился Витька. — Да ладно, друг все-таки…

Мы двинулись к выходу. Я с особым интересом рассматривал цех, ведь в механическом работал дядя Митя. Наверное, в той стеклянной будочке стоял его стол. Хотел даже спросить кого-нибудь, но Витька толкнул меня локтем:

— Ты что, оглох? Тебя вон парень доораться не может.

В маленьком чумазом пареньке я не сразу узнал Воробышка. Вот не думал, что он уже училище кончил. Воробышек объяснил: