Каменный ангел - [41]
— На самом деле, мистер Купер, ему нужен лимонный экстракт. Если вы помните, констебль нам советовал больше его не продавать. На улице ждет Чарли Бин, я видел. Они потом продают его втридорога индейцам, те его пьют.
От смущения директор почти лишился дара речи.
— Хорошо, хорошо, дайте ему булок и бутылку экстракта, ради Бога. Не можем же мы отказаться продавать товар. Но больше экстракт не делайте, от греха подальше. О Господи, что ж за напасть такая…
Он не знал, как ему вернуться ко мне и что говорить. Я избавила его от мучений. В тот миг меня уже ничего не волновало, ибо я наконец знала, что делать, и знание принесло мне облегчение. Я вышла из своего укрытия и прошла по центральному проходу в своих галошах — медленной, но твердой походкой, с высоко поднятой головой, не глядя ни на кого. Поравнявшись с Брэмом, я отметила для себя, как сильно он постарел. При виде меня он открыл рот, и в глаза мне, помню, бросился коричневый налет на его передних зубах.
Мы вышли из магазина вместе, спустились с крыльца и прошествовали мимо морщинистого Чарли Бина, зевавшего и дрожавшего от холода на своем посту у входа. В последний раз в жизни мы с Брэмптоном Шипли шли куда-то вместе.
Любое начинание возможно лишь тогда, когда окажется необходимостью, и тогда вдруг становится ясно, как провести его в жизнь, и привередничать по поводу средств уже не приходится. У меня были серьги с опалом, доставшиеся мне от матери, да еще светильники из чистого серебра и посуда из лиможского фарфора — столовый набор на двенадцать персон, с блюдами и супницами, с нежным розовато-сиреневым рисунком и золотыми каемками. Попользоваться ею мне так и не довелось. Даже в Рождество мне казалось, что Брэм и его дочери с их бессловесными мужьями и сопливыми детьми такой посуды недостойны.
Как часто мы слышим о том, как, продавая фамильные ценности, люди страдают от позора. Я смотрела на это совсем по-другому. В тот лень Лотти конечно же нарядилась в свою лучшую одежду — розовато-кремовое шифоновое платье, — но я была к этому готова. На мне было платье из черного шелка — я купила его к похоронам отца, на которые не пошла, ибо накануне узнала об условиях завещания и, возмущенная до глубины души, решила, что ноги моей на похоронах не будет. В заваленной подушечками гостиной с кружевными салфеточками, светло-вишневым плюшевым диваном и заставленным всевозможными безделушками шкафчиком даже и в этом платье я уступала Лотти в элегантности. Но мне уже было все равно. Я думала лишь о том, что она должна благодарить судьбу за такую удачу: приобрести вещи Карри по весьма выгодной цене. Мы выпили чаю как две давние подружки. Чашки были из низкопробного фарфора, какие продают за полдоллара штука.
Когда мы допили чай, Лотти многозначительно улыбнулась:
— А что тебе приспичило сейчас все продать, а, Агарь? Ты что, уезжаешь?
Я спокойно покачала головой. Затем взяла кровно заработанные Телфордом Симмонсом деньги и сделала именно то, о чем Лотти и подумала.
— Мама, пойдемте.
Голос и рука, трогающая меня за плечо. Я испуганно отстраняюсь.
— Что такое? Что стряслось?
— Пора уже, — говорит Дорис, заставляя себя соблюдать спокойствие. — Пойдемте.
— О Боже, неужели уже пора вставать?
— Вставать! — усмехается она. — Ужинать вообще-то пора, а не вставать.
— Как будто я не знаю! — спешно парирую я. — Это и так ясно. Я говорю…
— Вы, я гляжу, вздремнули, — говорит она. — Ну и хорошо.
— Я не спала. Глаз не сомкнула.
— Видать, успокоил вас разговор с мистером Троем. Вот и славно. Я так и думала.
— С каким мистером?
— О Господи. Не важно. Пошлите уже. Марв ждет. Мясной хлеб совсем остынет.
После ужина Дорис объявляет, что идет в магазин на углу за имбирным элем.
— Я с тобой. — Внезапно у меня возникает потребность размять ноги и подышать свежим воздухом.
— Ну… — Дорис, кажется, в сомненьях. — Если силы есть…
— Конечно, есть. Почему у меня не должно быть сил?
— Ладно, Бог с вами. Я-то думала, вы останетесь, с Марвом поболтаете.
Она приносит мой черный плащ из плотной полушелковой ткани — свободный и легкий, но для вечерней прохлады его вполне достаточно. Он удобный и нарядный. Даже Дорис его одобряет. Она берет меня под руку, хотя в этом нет никакой необходимости, и мы уходим. Сто лет уже не ходила на прогулки. Сегодня я полна сил. Я бодро выхожу из дома, вдыхая носом воздух, свежий и сладкий от запаха сена, ибо сегодня все в нашей округе косили траву на газонах.
В магазине на углу молодая девушка расплачивается за буханку хлеба. Она внимательно пересчитывает деньги. Совсем еще ребенок. Меня поражают ее руки.
— Подумать только. Нет, ты видишь, Дорис? У нее на ногтях черный лак. Еще и с золотыми крапинками. Скажи на милость, о чем ее мать думает, зачем такое разрешает?
Ребенок оборачивается и зло смотрит мне в глаза. Увидев ее лицо, я понимаю, что она значительно старше, чем я себе вообразила.
— Ох, мама… — Дорис дышит мне в ухо. — Неужто помолчать нельзя? Хоть один разок…
Как я допустила такое? Я не могу смотреть ни на Дорис, ни на девушку с черными ногтями, ни на кого. Никогда, никогда больше я не заговорю ни с одной живой душой. До самого последнего вздоха я буду держать этот своевольный язык за зубами. Только это неправда, вот в чем моя беда.
Сначала мы живем. Затем мы умираем. А что потом, неужели все по новой? А что, если у нас не одна попытка прожить жизнь, а десять тысяч? Десять тысяч попыток, чтобы понять, как же на самом деле жить правильно, постичь мудрость и стать совершенством. У Майло уже было 9995 шансов, и осталось всего пять, чтобы заслужить свое место в бесконечности вселенной. Но все, чего хочет Майло, – навсегда упасть в объятия Смерти (соблазнительной и длинноволосой). Или Сюзи, как он ее называет. Представляете, Смерть является причиной для жизни? И у Майло получится добиться своего, если он разгадает великую космическую головоломку.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Настоящая книга целиком посвящена будням современной венгерской Народной армии. В романе «Особенный год» автор рассказывает о событиях одного года из жизни стрелковой роты, повествует о том, как формируются характеры солдат, как складывается коллектив. Повседневный ратный труд небольшого, но сплоченного воинского коллектива предстает перед читателем нелегким, но важным и полезным. И. Уйвари, сам опытный офицер-воспитатель, со знанием дела пишет о жизни и службе венгерских воинов, показывает суровую романтику армейских будней. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Боги катаются на лыжах, пришельцы работают в бизнес-центрах, а люди ищут потерянный рай — в офисах, похожих на пещеры с сокровищами, в космосе или просто в своих снах. В мире рассказов Саши Щипина правду сложно отделить от вымысла, но сказочные декорации часто скрывают за собой печальную реальность. Герои Щипина продолжают верить в чудо — пусть даже в собственных глазах они выглядят полными идиотами.
Роман «Деревянные волки» — произведение, которое сработано на стыке реализма и мистики. Но все же, оно настолько заземлено тонкостями реальных событий, что без особого труда можно поверить в существование невидимого волка, от имени которого происходит повествование, который «охраняет» главного героя, передвигаясь за ним во времени и пространстве. Этот особый взгляд с неопределенной точки придает обыденным события (рождение, любовь, смерть) необъяснимый колорит — и уже не удивляют рассказы о том, что после смерти мы некоторое время можем видеть себя со стороны и очень многое понимать совсем по-другому.
«Голубь с зеленым горошком» — это роман, сочетающий в себе разнообразие жанров. Любовь и приключения, история и искусство, Париж и великолепная Мадейра. Одна случайно забытая в женевском аэропорту книга, которая объединит две совершенно разные жизни……Май 2010 года. Раннее утро. Музей современного искусства, Париж. Заспанная охрана в недоумении смотрит на стену, на которой покоятся пять пустых рам. В этот момент по бульвару Сен-Жермен спокойно идет человек с картиной Пабло Пикассо под курткой. У него свой четкий план, но судьба внесет свои коррективы.
В романе знаменитого французского писателя Жана-Мари Гюстава Леклезио, нобелевского лауреата, переплетаются судьбы двух девочек — еврейки Эстер и арабки Неджмы (оба имени означают «звезда»). Пережив ужасы Второй мировой войны во Франции, Эстер вместе с матерью уезжает в только что созданное Государство Израиль. Там, на дороге в лагерь палестинских беженцев, Эстер и Неджма успевают только обменяться именами. Девочки больше не встретятся, но будут помнить друг о друге, обе они — заложницы войны. И пока люди на земле будут воевать, говорит автор, Эстер и Неджма останутся блуждающими звездами.«Я думаю теперь о ней, о Неджме, моей светлоглазой сестре с профилем индианки, о той, с кем я встретилась лишь один раз, случайно, недалеко от Иерусалима, рожденной из облака пыли и сгинувшей в другом облаке пыли, когда грузовик вез нас к святому городу.
Каждая новая книга Патрика Модиано становится событием в литературе. Модиано остается одним из лучших прозаиков Франции. Его романы, обманчиво похожие, — это целый мир. В небольших объемах, акварельными выразительными средствами, автору удается погрузить читателя в непростую историю XX века. Память — путеводная нить всех книг Модиано. «Воспоминания, подобные плывущим облакам» то и дело переносят героя «Горизонта» из сегодняшнего Парижа в Париж 60-х, где встретились двое молодых людей, неприкаянные дети войны, начинающий писатель Жан и загадочная девушка Маргарет, которая внезапно исчезнет из жизни героя, так и не открыв своей тайны.«Он рассматривал миниатюрный план Парижа на последних страницах своего черного блокнота.
Роман «Пора уводить коней» норвежца Пера Петтерсона (р. 1952) стал литературной сенсацией. Автор был удостоен в 2007 г. самой престижной в мире награды для прозаиков — Международной премии IMРАС — и обошел таких именитых соперников, как Салман Рушди и лауреат Нобелевской премии 2003 г. Джон Кутзее. Особенно критики отмечают язык романа — П. Петтерсон считается одним из лучших норвежских стилистов.Военное время, движение Сопротивления, любовная драма — одна женщина и двое мужчин. История рассказана от лица современного человека, вспоминающего детство и своего отца — одного из этих двух мужчин.
Йозеф Цодерер — итальянский писатель, пишущий на немецком языке. Такое сочетание не вызывает удивления на его родине, в итальянской области Южный Тироль. Роман «Итальяшка» — самое известное произведение автора. Героиня романа Ольга, выросшая в тирольской немецкоязычной деревушке, в юности уехала в город и связала свою жизнь с итальянцем. Внезапная смерть отца возвращает ее в родные места. Три похоронных дня, проведенных в горной деревне, дают ей остро почувствовать, что в глазах бывших односельчан она — «итальяшка», пария, вечный изгой…