Каменные часы - [79]
— Не надо беспокоить больного, — повторял он беспрерывно и старался не смотреть ей в глаза.
Ну, что ж! Она ушла и ничего не сказала этому замшевому старичку — был он в замшевом пиджачке-поддергунчике. Ушла, и словно заноза впилась в сердце — саднит и саднит. Вернулась домой и до полуночи успокоиться не могла, голос потеряла и первоцветом отпаивалась.
Не сумела никому ничего объяснить.
И возможно ли это было сделать?
Старая Катерина попила брусничного сока — уж слишком ломило виски. Чего уж тут говорить! Задрожала-то как Тялтина лихоманка, маленькие глазки сделались будто свинцовые дрожащие плошки и едва не выпрыгнули на пол. Все, все! помнит не хуже, чем она. Иначе отчего бы ей так напугаться? И прятаться за народом? За новых людей, которым безразлично, что за старуха пришла к Коле Ивашову. Не родственница — так сразу от ворот поворот.
Нет, на то не было глубокой обиды: ведь всяк свой покой бережет и всеми силами старается избавиться от помехи. Правильно жить молодых горе еще научит. Каждого клюнет жареный петух — на то есть свой срок. Но Тялтина потаскуха ишь ловко воспользовалась, блажила во все горло больше всех, выперла так, что со стыда сгореть можно.
Старая зажгла настольную лампу, занавесила окно, чтобы не летели на свет ночные бабочки и мотыльки, надела поверх рубахи пиджак на вате и села писать письмо. Пусть строгие люди окончательно разберутся с Тялтей-Гулем.
Катерина обмакнула перо в выцветшие чернила и задумалась. Может, окажется еще жив тот особист, что приходил к ней и просил досконально все сообщить про Тялтю.
Вопросы его помнятся отчетливо, словно разговаривала с ним на прошлой неделе. И среди этих вопросов такой: «Кто помогал Тялте?» Тогда она ответила: «Всякие подонки, что пошли на службу в полицию». И совсем забыла про Тялтину любовницу. Про нее не пришло на ум.
Старая заволновалась, словно случилось непоправимое.
Змею подколодную упустила, а вот сегодня та вывернулась и куснула ее в райбольнице, обозвала сумасшедшей.
И все порешили, что так оно и есть.
Ни с того ни с сего явилась кровь заговаривать. Важно! Очень важно заговорить ему всякую боль, когда человек лежит без сознания, помочь пробиться в перевернутый мир раненого лаской и серьезным словом, чтобы затеплился разум.
Что тут нелепого?
Страшно другое: как эта Лизка очутилась в сестрах милосердия? Не место ей работать на такой должности. И надо просить об этом строгих людей.
И Катерина написала на листке бумаги: «Прошение».
И зачеркнула.
И стала писать об оккупации с самого начала.
Часть вторая
Мертвым некому довериться, кроме живых…
Андрей Платонов
Деревья кружились и мерцали тусклым серебром.
Одинокий лыжник бежал по вечернему лесу. Впереди него по темно-синему снегу летела белая поземка. Вечность прошла с тех пор, как Дягилев вырвался птицей из избы деда Евдокимова, ужом выполз из глубокого оврага, добрался до потайного схорона и встал на широкие охотничьи лыжи, подбитые звериным мехом. Теперь можно было в лесу спорить с ветром.
Непролазные сугробы чуть слышно пружинили, подстегивая бежать еще быстрее. Обрывистые косогоры бросали Дягилева в воздух, и велика была опасность провалиться сейчас в скрытые под снежной периной ямины.
Огромное, необъятное безмолвие окружало лыжника.
Он не оглядывался. На простых лыжах не угнаться за ним, а летучий след заметет вскоре поземка. Только однажды Дягилев остановился и перевел дух, когда перед ним на три стороны открылась снежная равнина.
Не было ей конца и края. Горизонт уже напитала тьма и ползла на снега, где свет держался еще на окатистых холмах, сверкал и переливался волнами. На пятнистой льдине темного низкого неба начинали загораться бледные звезды. Вспыхивали и пропадали.
Дягилев снова повернул в лес.
Больше петлять не имело смысла. Ранней зимой он выходил на эту равнину с Катериной Калитиной и минировал шоссе. В тот раз цепочка взрывов разметала колонну тяжело груженных боеприпасами гитлеровских грузовиков. Воистину горела земля под ногами оккупантов.
На миг тогда Дягилеву даже показалось, что слух возвратился к нему — так сотрясалась и стонала земля. Он лежал и слышал ее дрожь и боль. Солнце то появлялось, то исчезало в дыму и пламени. Катерина насчитала свыше сорока факелов. Ее губы двигались непрестанно, глаза были широко открыты. Она приподнялась на локте, черный платок съехал на плечи, и сырой ветер порывами относил с ее молодого ожесточенного лица паутинку седых волос.
Все это встало вновь в памяти Дягилева, и он прибавил шаг, побежал, зло налегая на палки. Вот уж страху набрался и такого кругаля захватил — можно и не поспеть, если Катерина зажжет костры раньше, чем даст он ей знать. Ни рук, ни ног не чувствовал Дягилев. На ходу сбросил отяжелевший от пота и крови кожух. Дернул затвор автомата — ни одного патрона. И автомат — в снег. Легко его могли взять голыми руками, да напугала смерть расстрелянных на хуторе.
Дягилев вышел на просеку.
Она круто и нескончаемо тянулась вниз. Здесь наст был прочен, как лед, матово отполирован ураганными сквозняками. Здесь ветер срывал с кудрей и бороды льдинки.
На несколько минут во время спуска Петр Алексеевич почти ослеп — от потоков встречного воздуха в глазах потемнело. Со скоростью курьерского поезда он миновал просеку и оказался в трех километрах от болота.
«…Ночью много раз она просыпалась и слышала, как мать говорила во сне. Наверное, давно так привыкла говорить, и никто за ней этого не замечал. Анечка вздрогнула, услышав: «Может, проведаешь отца? Он совсем теперь лысый и маленький на фотографии. Нельзя такое представить — совсем похож на совенка».
«Но почему ради своего счастья вы должны растоптать меня? — актерствуя, горько и зло спросил Вадим. — Отчего вам хочется сломать мне жизнь и отбросить с вашей дороги, как ненужный хлам? Только потому, что вас потянуло друг к другу? — Вадим громко позвал сына и подвел его за руку. — Если сможешь, объясни ему о возвышенной любви».
Динамичность, острота коллизии присущи повести «Новая версия», рассказывающей о расследовании уголовного преступления.
Шуточное посещение славянской «Ванги» оборачивается для восемнадцатилетней Матильды полным кошмаром, когда колоритная псевдорусская ведунья открывает ей глаза на множество рыжих девиц у её мужа, солидного бизнесмена. Стремясь вывести супруга на чистую воду, Матильда обнаруживает в его рабочем кабинете загадочные конверты с фотографиями девушек и визитку с вензелем НВ. Погружаясь всё глубже в расследование, Матильда отправляет знакомого в таинственный особняк на встречу к НВ. Когда опасность угрожает уже ей самой, Матильда должна во что бы то ни стало раздобыть видеозапись той злополучной встречи.
Синопсис сценария. Психологический и политический триллер. Захватывающее повествование о слиянии банковских кругов, криминала, политиков и борьбе главных героев с ними.
Встреча писателя с режиссером могла сулить появление интересного творческого тандема, но получила неожиданное развитие. Настолько неожиданное, что перевернуло мировоззрение писателя.
Дмитрий Дубровский – писатель, который пишет про самые загадочные места на планете, окутанные мистикой и тайнами. Он лично выезжает на объект своего исследования и проводит собственное расследование. В один день он получает письмо от таинственного «экскурсовода», в котором ему предложили написать книгу про кофейню «Полночь». Вместе со своей женой писатель отправляется в далекий город Н., чтобы разгадать тайны кофейни, и не догадывается, что его любопытство может привести к фатальным последствиям. В какой-то момент Дмитрий начинает понимать, что, возможно, совершил самую роковую ошибку в своей жизни…
На съемках обычного вестерна с первого же дня не задались отношения между двумя кинозвездами — стареющим ковбоем и идущим к славе покорителем сердец. Конфликт затронул всю съемочную группу…
Однажды Борис Павлович Бeлкин, 42-лeтний прeподаватeль философского факультета, возвращается в Санкт-Пeтeрбург из очередной выматывающей поездки за границу. И сразу после приземления самолета получает странный тeлeфонный звонок. Звонок этот нe только окунет Белкина в чужое прошлое, но сделает его на время детективом, от которого вечно ускользает разгадка. Тонкая, философская и метафоричная проза о врeмeни, памяти, любви и о том, как все это замысловато пeрeплeтаeтся, нe оставляя никаких следов, кроме днeвниковых записей, которые никто нe можeт прочесть.
В сборник известного советского писателя Юрия Нагибина вошли новые повести о музыкантах: «Князь Юрка Голицын» — о знаменитом капельмейстере прошлого века, создателе лучшего в России народного хора, пропагандисте русской песни, познакомившем Европу и Америку с нашим национальным хоровым пением, и «Блестящая и горестная жизнь Имре Кальмана» — о прославленном короле оперетты, привившем традиционному жанру новые ритмы и созвучия, идущие от венгерско-цыганского мелоса — чардаша.
В новую книгу Людмилы Уваровой вошли повести «Звездный час», «Притча о правде», «Сегодня, завтра и вчера», «Мисс Уланский переулок», «Поздняя встреча». Произведения Л. Уваровой населены людьми нелегкой судьбы, прошедшими сложный жизненный путь. Они показаны такими, каковы в жизни, со своими слабостями и достоинствами, каждый со своим характером.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.