Каменка - [46]

— Каждому свое. Может быть где-то есть домовой, который сможет и зеркало наколдовать, но я такого не знаю.

— А что, вас здесь таких много? — сев за стол, Володаров первым делом вернулся к надкушенному куску мяса. За это время тот слегка остыл, но совершенно не потерял во вкусе.

— Каких таких? — кот запрыгнул на низенький табурет, стоявший у печки, и снова сменил облик, превратившись в косматого человечка. Он слегка вальяжно закинул ногу на ногу и скрестил тонкие как спички руки на волосатой груди.

— Ну вот таких, — Гена небрежно махнул в его сторону вилкой. — Домовых.

— Не особенно. Наш народ вообще редкий стал. Все боль-ше этих поразводилось, — он недовольно поежился, — диких. Люди из Каменки уезжают потихоньку, и природа свое заби-рать начинает.

— Диких? Это таких, как Альбертыч? — продолжал засы-пать вопросами Володаров. Раз уж новое место работы ока-залось таким необычным, то нужно непременно разузнать про него как можно больше. Ведь как известно, информация — сила. Осведомлен значит вооружен.

— Нет. Старый хозяин совсем другое. Он до того, как по-мереть совсем хорошим был. Не обзывался, между прочим, и не выгонял. В отличие от некоторых…

— Ну я же не знал. Хочешь, прощения попрошу?

— Да не надо. Обойдемся. Лучше ешь аккуратней. Вон, пятно уже на скатерть посадил. Жирное. Стирать теперь придется.

— Это не я, оно там до меня было.

— Вот, теперь еще и дураком меня назначил. Я здесь уже пятнадцать лет хозяйничаю, каждой соринке счет веду, каж-дое пятнышко наизусть помню. И конкретно это только что ты поставил.

— Ладно, ладно, — Володаров раздраженно закатил глаза. Чистоплюйство домового заставило его вспомнить извечные нравоучения матери. — Сейчас доем и сам постираю, если те-бе прямо так неймется. Лучше про диких расскажи. Кто та-кие? Где прописаны? Чем занимаются?

— Вот только самодеятельности не нужно. Скатерть не трожь, ей и без тебя плохо. А про диких рассказывать осо-бенно нечего. Живут тихо, мирно, по-своему. От людей ста-раются сторониться, не любят их. Но если что, за себя посто-ять смогут.

— Постоять? Как с женой Никона? — вспомнил Володаров историю, которую ему рассказал Молчан в первый вечер. То-гда она показалась ему совершенно неправдоподобной, но теперь, когда восставший из мертвых Альбертыч спутал все карты, все в Каменке предстало в слегка ином свете.

— Это та, которую по погосту разметало? — насупился до-мовой. — Не, то сильно грубо, топорно сделано было. По жи-вотному… или по-людски. Чтобы запугать кого, или еще за-чем, не знаю. Но уж точно не от страха за себя.

— Так ты все-таки из дома выходишь. Знаешь, что в селе происходит.

— Отчего же не знать? Дело было шумное, вся Каменка гудела. Мне старый хозяин много рассказывал. А на улицу выхожу разве что до забора, но не дальше. Вот если дом сго-рит, или на крайний случай развалится, тогда да, свобода. Смогу хоть на все четыре стороны пойти, вот прям куда хош.

Домовой мечтательно посмотрел в окно, от чего у Гены сложилось впечатление, будто он совсем не рад своему по-ложению. Будто быть домовым это какое-то наказание, а не вид существования.

— Слушай, — покончив с завтраком, Гена довольно отки-нулся на спинку стула, — а откуда ты всю эту еду берешь? Магазин ведь гораздо дальше чем забор находится.

— Как откуда? — искренне удивился человечек. — Готовлю, ясное дело.

— Да я не про это. Вот к примеру пирожки вчерашние. Для них же нужно было тесто замесить, капусту стушить, фарш тот же нажарить.

— Конечно нужно. Какие же пирожки без начинки?

— Ну вот, я и спрашиваю, откуда взялась эта начинка? Му-ка, мясо, капуста в конце концов.

— Все-таки странный ты. У вас там, откуда тебя принесло, про домовых вообще не слышали?

— Слышали, но как-то особенно в вашем устройстве не разбирались. Я бы даже сказал наоборот.

— Эх, — человечек сделал едва уловимое движение рукой, щелкнул пальцами, и в печке за его спиной тут же загоре-лись дрова. Увидев изменившееся выражение лица Волода-рова, он довольно ухмыльнулся. — Колдунствую потихоньку, не без этого. Нет, ну а ты как думал?

— Честно говоря, я пока еще никак не думал, — соврал Ге-на, предпочтя не рассказывать про свои фантазии о котах, пекущих пирожки. — Не до этого было. Стой, — вдруг его по-сетила мысль, которая казалась довольно логичной, и он не замедлил ее озвучить, — если ты можешь вот так запросто из воздуха еду наколдовывать, тогда откуда такая истерика по поводу зеркала?

— Откуда, откуда? От верблюда. Сказал же, не умею я зер-кала. Каждому свое. Чего прицепился?

— Но разве это не одно и то же? Еда — предмет, зеркало — предмет.

— Все работает не так, — домовой обернулся котом и спрыгнул с табуретки. — И объяснять, как — я не стану. Мо-жешь даже не просить. Все равно в вашем языке словей та-ких нет.

Договорив фразу кот замер прислушиваясь. Его уши, по-добно локаторам завращались в разные стороны, пытаясь поймать фокус на нужном звуке.

— Палыч, открывай! — донесся с улицы едва слышимый го-лос Молчана.

Володаров подошел к окну в гостиной, отодвинул шторку и увидел сельского голову, бодро махавшего ему рукой из-за забора. И чего ему только дома не сидится? Спугнет ведь ко-та, еще и на самом интересном месте.