Камень первый. Холодный обсидиан - [87]
Если бы зрение было истинным, Орион увидел бы за штурвалом «Ювеля» маленькую девочку в коричневом камзоле с зелеными змейками. И на глазах у этой девочки наворачивались бы слезы, которые она бы, несомненно, вытирала просоленным рукавом.
Но Птармика Сарсазан была стара и седа. И глаза ее оставались сухими. И она сама испугалась своего искреннего воспоминания.
— Хорошо видишь в темноте, так ты сказал? — деловито осведомилась она. — Так полезай в воронье гнездо и смотри в оба… Хотя… — она задумалась, — нет, Сумаха тебе все равно не увидеть.
— Отчего же? — хитро прищурился Орион.
— Этот нахал покрасил корабль в черный цвет и нападает только по ночам. Днем, говорят, рыщет в тумане за скалами…
— Я вижу несколько в ином спектре, чем люди, — вежливо прервал ее Орион, — и смогу отличить черноту ночи от черной краски.
— Как это, интересно? — Птармика скептически усмехнулась.
— Краска чернее, — терпеливо пояснил сын звезд. — Ночь же полна света, которого вам не увидеть.
Кангасск проводил взглядом Ориона, взобравшегося на верхушку мачты. Тот удобно устроился в «вороньем гнезде» и снял треуголку. Теперь видны было его мохнатые острые уши. На горизонт смотрел он спокойно и вовсе не пристально: еще только-только начало темнеть и не приходилось ждать никаких черных кораблей.
— На, покури! — седой моряк толкнул Кангасска локтем в бок.
— Я не курю, — попытался отмахнутьсят тот.
— Зря, — назидательно сказал старик, — зигареллы и сил придадут, и сон прогонят. Вот Зига-Зига, говорят, сразу по три выкуривал — и бился, как ураган! Не знаю, как умудрялся… капитан наш курит по две, так она тоже в бою страшна!.. может, и увидишь еще…
Прок говорил еще много, и Кан очень скоро потерял нить рассказа. Прежде, чем уснуть, он запомнил, что потянулся за мятной плиткой.
…он проснулся оттого, что больно дернулось сердце… Кангасск вскочил и стал оглядываться по сторонам. Тихо. И его, проспавшего невесть сколько за этой огромной бочкой, никто даже не заметил и не разбудил. Он сам проснулся… отчего?
Кан перевел дух и потихоньку сориентировался в обстановке: он на палубе, сидит спиной к бочке с яблоками. Вон капитан, вон Орион спустился со своего наблюдательного поста наверху и подошел к ней. О чем-то спокойно говорят. Все нормально.
Словно в насмешку над этим убогим самоутешением, сердце дернулось еще раз. Миг спустя Птармика объявила боевую готовность… и команда поднялась, без криков и шума, словно боясь потревожить кого-то, притаившегося в беззвездной ночи.
— …боевой тримаран, — доложил капитану Орион. — О двух двигателях. Пока подкрадывается, а на топливе — догонит, без сомнений. И команда на такой зверюге должна быть человек триста. Мы в проигрыше, как ни крути.
— Что ты предлагаешь? — сурово спросила Птармика.
— Уйти в Губительный Архипелаг, — ответил Орион. С непреклонной ноткой, не изжитой за три тысячи лет.
— Ночью?! Да ты что, сдурел? — так и взорвалась старуха. — Я не дам размолотить мой корабль о скалы!.. — кажется, она прибавила еще несколько крепких слов, но сын звезд ее не слушал.
Орион приблизился на шаг и положил руку на штурвал.
— Я слишком хорошо помню Губительный Архипелаг, — сказал он хмуро, понизив голос. — Он множество раз спасал мои корабли и помогал грабить чужие. И я провел бы «Ювель» меж его зубов с закрытыми глазами. Уступи штурвал, капитан. Я посажу этого Сумаха на мель. И мы уйдем без боя.
И Птармика отступила; в глазах ее читался благоговейный трепет… Легенды не врали. Он действительно был страшным пиратом… Он видел в ночи то, что невозможно видеть. Он проводил корабли там, где невозможно провести. Он появлялся во мраке из ниоткуда. Он умел самое простое слово сказать так, что любой дрогнет и повинуется. И, говорят, сражался, как миродержец…
Жестокий Орион, Орион Воин Мрака, Орион Кровавый Свет… так его звали, и эти слова вмещали многое…
Алый рассвет над растерзанным в ночи кораблем, залитые кровью палубы и чад горящей резины. Тишина после ада. До сих пор люди верят в пирата-призрака, что появляется из тьмы безлунных, беззвездных ночей и после разбоя возвращается в нее — эту славу у Ориона не сумел украсть даже Сумах. И если Зига-Зига остался в веселых портовых песенках, то Орион, сын звезд, пират Жестокий Орион — молчащее, темное пятно в истории моря Чермасан…
…Он четко и уверенно развернул корабль. Взгляд Птармики задержался на его лице на долгий-долгий миг… Как зло может быть прекрасно?.. Но Орион был прекрасен…
Сумах, стоя на носу центрального марана и, прищурившись, зорко вглядывался в кромешную тьму. Ни один матрос на его корабле не понимал, как можно видеть даль безлунной ночью, когда поднявшийся утренний туман закрыл своей серой мутью даже звезды. Впотьмах люди «Черного Ската» спотыкались о канаты, случайные предметы и порой друг о друга — пока что Сумах не разрешал зажигать фонари, — и с благоговейным трепетом смотрели на своего капитана: Сумах, белокожий и беловолосый, в темноте походил на привидение. Мрачная слава тянулась за ним; он прятал от дневного света свои больные красные глаза под двумя черными стеклами, вставленными в серебряную оправу; поговаривали также, что это не простое стекло, а вулканическое — то самое, за которое на Севере светит лесоповал, а на Юге — шахты Люменика: холодный обсидиан…
Университет магии назывался — ни больше, ни меньше — Небесной Цитаделью. Огромный замок не спеша летел по небу, окруженный витиеватыми облаками водяного пара. Вид до горизонта — из каждого окна, причем каждый день новый. Два миллиона студентов были настоящими кругосветными путешественниками и за время обучения (от 5 до 15 лет, в зависимости от кафедры) успевали облететь чуть ли не весь мир.
Это дневник сказочника. Бальгар — 18-летний парень, студент биофака, но у него есть особый талант — находить в событиях обычной жизни ключи к сказкам. Очень рекомендуется тем, кому мир кажется скучным и безнадежным. Окрыляет.Этот мир был околдован нефритовой осенью. Здесь затихали птицы перед последней прощальной песней, прежде чем улететь; а цветы здесь не вяли, а таяли, как туман. Листья же вяли… и пахли зеленым чаем… На траве лежал крылатый человек…
В отличие от отца, Карина Каргилл очень уважала древние сказания и всегда обращалась к ним. Так вот, сразу в нескольких из них упоминалось это сияние, не угасающее ни днем, ни ночью. Там говорилось, что все харуспексы образовались из остывшего вулканического стекла: оно почернело, когда жар вулкана угас. Но были и такие, что сохранили в себе этот первозданный жар… Красный глаз, Горящий Обсидиан, Око войны — много имен давали одному и тому же явлению, но ни одно из них не было добрым, словно светящиеся изнутри камни прокляты.
Поначалу Кангасска окружала только темнота. Воздух же был неподвижен. Но совсем скоро потянуло сквозняком и появился первый цвет. Светился сам обсидиан. Дымчатый, весь в туманно-белых прожилках, он был здесь всюду. И обсидиановые пещеры, вопреки названию, напоминали скорее величественные дома Странников — с высокими купольными потолками и причудливыми наплывами по стенам. Здесь было красиво… и отчего-то невероятно спокойно.
Аннотация: Заключительная часть, где заканчивается Зимняя Веда и начинается Весенняя.
Аннотация:…книга — дверь в иной мир… и картины, и мечты, и музыка… тоже двери. И есть люди, кому дано их открывать… Или придумывать?.. Существует ли что-нибудь там, где нас нет? Есть ли мир, вспыхнувший в воображении художника, писателя, поэта… в общем, творца… есть ли?
Ду Ча Мин был обычным человеком. Он просто плыл по течению, и никогда не принимал никаких важных решений. Но в то время, когда Ча Мин начинает сомневаться в своем месте во Вселенной, судьбоносная встреча дает ему еще один шанс на жизнь. Шанс, который приведет его к месту, где он сможет сам вершить собственную судьбу. Получив новую жизнь в Древних Землях, наполненных демонами, дьяволами и ангелами, Ча Мин сталкивается с проблемами, которые он никогда не мог себе представить. Вскоре он обнаруживает, что только сильные могут сделать выбор, а остальные же не имеют права голоса. До своего таинственного перерождения, он получил загадку, которая изменит его жизнь, к лучшему или к худшему.
Добить разумных жуков? Легко! Захватить колонии? Сделано! Ну, почти… Разобраться с вурдалаками? Да ну их к черту! Пусть этим люди занимаются! Успокоить сумасшедшего ученого? Страшно же! И вообще, у нас весна и другое на уме. Нам тут еще свадьбы играть. Отдохнуть? А вот это не про нас. Жизнь полная чудес только начинается! Суетливая и опасная, но такая притягательная и заманчивая, что ни на что другое вампиры ее уже не обменяют.
Мечта Таша исполнилась: он наконец-то свободен, а рядом с ним любимая женщина. Казалось бы, живи и радуйся, но хранители, спасшие его с Лааной от смерти, не торопятся отпускать шерда на родину. Похоже, у них большие планы на молодого воина, способного пробуждать душу огня. Да только Ташу это совсем не нравится. Эртанд тоже получил желаемое: он находится на пути к Сердцу мира и попал в ученики к одному из сильнейших магов современности. Однако новые спутники, а главное – их методы, беспокоят его все сильнее.
Когда-то он был карманником. Теперь никому не нужный мальчишка работает прислугой в таверне маленького городка, обозначенного на карте самой северной точкой. Корабли заходят сюда, только когда сходит лед. Однажды, с началом судоходного сезона, в городе появляется странный незнакомец, швыряющийся деньгами. Паренёк, уставший от побоев, голода и несправедливости, не может удержаться от соблазна и крадет его кошелек. Но в нем оказываются не деньги... За ним начинается охота и он вынужден напрячь все свои силы, чтобы не попасться, остаться в живых, понять во что влип и какую приоткрыл тайну.
Коснувшись глиняного осколка, найденного на берегу океана, я перенеслась в первобытный мир. Там в ходу человеческие жертвоприношения, а местная фауна так и норовит тобой пообедать. Из-за прихоти древнего мага судьба у меня незавидная: выйти замуж за незнакомца или шагнуть в огонь во имя богов. Мужчинам древности неведома любовь, но значит ли это, что мой избранник никогда не полюбит? Я сделаю все, чтобы выучить язык и традиции, ведь только мне известна судьба, уготованная затерянному в океане острову. Но смогу ли я выжить, когда в самом сердце этого мира зреет заговор и он грозит уничтожить эти земли…
