Камень первый. Холодный обсидиан - [36]
Узнать донора очень сложно. Днем он ведет себя как обычно, ночью же демон покидает тело. Единственным признаком считается беспробудный сон — душу, как аккумулятор энергии, демон забирает с собой.
(1) Силен духом — значит, не должен полностью подавляться витряником, поскольку душа должна оставаться в норме, а не повреждаться. Дух защищает душу».
Вернув книгу на стол, Кангасск медленно прошелся по комнате, размышляя о прочитанном. Как всегда, страха научный стиль не навевал. Но, вспомнив статейку о Белой Области и саму Белую Область, Кан серьезно заволновался… хотел даже еще раз прочесть статью о двоедушнике, чтобы успокоить себя ясным и четким научным стилем, но фолиант волшебным образом исчез со столика, оставив после себя лишь сплющенный меж страницами зеленый фантик.
Воспользовавшись случаем, воображение нарисовало ему картинку ветра, сдирающего плоть костей… успел-таки Латар с художественными образами…
Так что, когда в комнату Кана ворвалась Влада и погнала его собираться, он был даже рад: за работой воображение до него не доберется. Потом была суматоха, беготня по магазинам, горы покупок — и почти под вечер — трансволо… Кангасск уже и забыл о ветре.
…Когда звезды трансволо померкли, Кангасск увидел ослепительно-синий вечерний купол неба над Большими Полями. Поля были засажены золотистой пшеницей, и ветер пускал по ней волны, как на море. Пшеничное море окружали невысокие холмы, ярко зеленые от густо разросшейся земляники.
Большие поля… раздолье для ветра… ветра, сдирающего плоть с костей…
…Над полем кружил небольшой хищный птах — видимо, вечерний охотник…
Дорога, выложенная плоскими булыжниками, меж которых проглядывали золотистые, с яркими головками, цветы ерёмы, вела в деревню, удобно устроившуюся между Полями и Ивенским лесом. Сама деревня звалась Ивен. Ее окружало кольцо серых палаток, мерцали огоньки. Вокруг мирного поселения расположился целый лагерь служителей Инквизиции! Наверняка среди этих серых капюшонов бродили те самые пятеро — самого высокого уровня, который только положен Охотнику — второго.
Мрачные лица местных жителей говорили больше, чем доклады старших Охотников. По некоторым из них, можно было понять, что внутри серого кольца зреет мятеж, другие выражали страх, недоверие или же полную безнадегу.
Появление Серега с Владой на общем настроении никак не сказалось. Потом Кангасск понял, почему: они не знали властителей Севера и Юга в лицо, что понятно, если учесть, что в зоне стабильной магии миродержцы предпочитали трансволо пыльным дорогам и всем деревням, что встречаются на пути. И если на Владу как на симпатичную девушку с серьезным боевым мечом еще с любопытством посматривали, то на Серега никто никакого внимания не обратил. В отличие от своих Советников, главный Инквизитор не щеголял серебристой вышивкой на одежде и вообще в своем пыльном плаще с капюшоном да со своей юной внешностью напоминал молоденького Охотника второй ступени, вроде Гиблар Тара. Куда больший интерес вызвал Кангасск. Его провожали взглядом и шептались за спиной: «Гадальщик… гадальщик…»
Для троих тут же растянули на колышках две новых палатки, такие же серые, как и все остальные, и зажгли над входом каждой тусклые магические огоньки. На холодный свет тут же слетелась ночная моль и заискрилась в нем, бесшумно порхая вокруг.
В одну палатку отправили Кангасска, во второй устроились миродержцы. Он еще подумал, для чего это эти двое уединились, и, развалившись на войлочном спальнике, пустился в философские размышления о том, не чуждо ли таким древностям, как Серег и Влада, кое-что человеческое. Размышлял он один, в свое удовольствие: даже карманный дракон его покинул — отправился ловить порхающую вокруг магических огоньков моль. Через откинутый полог палатки виднелось вечереющее небо, и было невдомек, как что-то могло произойти в столь спокойном и мирном месте, как эта деревня. Даже инквизиторский лагерь, полный движения, мерцающий огоньками, спокойствия не смущал.
…Из-за тучи выкатилась полная луна…
Кангасск уснул, как и полагается усталому путнику: замертво и ненадолго. Когда он открыл глаза, то где-то с минуту чувствовал себя дома, в Арен-кастеле. Ветер колыхал полог палатки, время от времени пуская внутрь тусклый свет магических фонарей. По всему лагерю перекликались голоса, слышались шаги… Все это было похоже на живые бодрые ночи Кулдагана, когда спадала жара и жителей покидала дремота. Не то что молчаливые ночи Севера или Юга, когда пустеют улицы, и целые города запираются и спят…
Шумно здесь не было. Да и в малолюдном Арен-кастеле по ночам не шумно. Просто чувствуешь, что множество людей сейчас не спит.
Протерев глаза и вспомнив, где он находится, Кангасск загрустил. Он долго лежал в темноте, думал о своей матери. Ее, бедняжку, в Арен-кастеле любили не больше самого Кангасска. За то, что нарушила закон предков. За то, что родила ребенка от чужака… Отца своего Кан не знал. Это был странный бродяга, который, говорят, просто исчез из города в один прекрасный день. Он почти ни с кем не разговаривал и вел себя чудно. Вот и все, что осталось о нем в памяти горожан. Мать же не любила о нем говорить, только все время повторяла, что Кангасск на него не похож. Скорее, так и есть: чужая кровь редко перебивает кровь Прародителей города. Чаще просто смешивает их черты. И вот результат: зеленые глаза и черные волосы — как можно такое совмещать?! Действительно, как… Кангасск пожал плечами: помнится, Влада назвала его симпатичным парнем…
Это дневник сказочника. Бальгар — 18-летний парень, студент биофака, но у него есть особый талант — находить в событиях обычной жизни ключи к сказкам. Очень рекомендуется тем, кому мир кажется скучным и безнадежным. Окрыляет.Этот мир был околдован нефритовой осенью. Здесь затихали птицы перед последней прощальной песней, прежде чем улететь; а цветы здесь не вяли, а таяли, как туман. Листья же вяли… и пахли зеленым чаем… На траве лежал крылатый человек…
В отличие от отца, Карина Каргилл очень уважала древние сказания и всегда обращалась к ним. Так вот, сразу в нескольких из них упоминалось это сияние, не угасающее ни днем, ни ночью. Там говорилось, что все харуспексы образовались из остывшего вулканического стекла: оно почернело, когда жар вулкана угас. Но были и такие, что сохранили в себе этот первозданный жар… Красный глаз, Горящий Обсидиан, Око войны — много имен давали одному и тому же явлению, но ни одно из них не было добрым, словно светящиеся изнутри камни прокляты.
Поначалу Кангасска окружала только темнота. Воздух же был неподвижен. Но совсем скоро потянуло сквозняком и появился первый цвет. Светился сам обсидиан. Дымчатый, весь в туманно-белых прожилках, он был здесь всюду. И обсидиановые пещеры, вопреки названию, напоминали скорее величественные дома Странников — с высокими купольными потолками и причудливыми наплывами по стенам. Здесь было красиво… и отчего-то невероятно спокойно.
Аннотация: Предыстория «Галереи миров». Что было до Зимы. (можно читать как до, так и после первой части — это не имеет значения)
Аннотация:…книга — дверь в иной мир… и картины, и мечты, и музыка… тоже двери. И есть люди, кому дано их открывать… Или придумывать?.. Существует ли что-нибудь там, где нас нет? Есть ли мир, вспыхнувший в воображении художника, писателя, поэта… в общем, творца… есть ли?
Аннотация: Заключительная часть, где заканчивается Зимняя Веда и начинается Весенняя.
Что такое «Городские сказки»? Это диагноз. Бродить по городу в кромешную темень в полной уверенности, что никто не убьет и не съест, зато во-он в том переулке явно притаилось чудо и надо непременно его найти. Или ехать в пятницу тринадцатого на последней электричке и надеяться, что сейчас заснешь — и уедешь в другой мир, а не просто в депо. Или выпадать в эту самую параллельную реальность каждый раз, когда действительно сильно заблудишься (здесь не было такого квартала, точно не было! Да и воздух как-то иначе пахнет!) — и обещать себе и мирозданию, вконец испугавшись: выйду отсюда — непременно напишу об этом сказку (и находить выход, едва закончив фразу). Постоянно ощущать, что обитаешь не в реальном мире, а на полмиллиметра ниже или выше, и этого вполне достаточно, чтобы могло случиться что угодно, хотя обычно ничего и не происходит.
Главный персонаж — один из немногих уцелевших зрячих, вынужденных бороться за выживание в мире, где по не известным ему причинам доминируют слепые, которых он называет кротами. Его существование представляет собой почти непрерывное бегство. За свою короткую жизнь он успел потерять старшего спутника, научившего его всему, что необходимо для выживания, ставшего его духовным отцом и заронившего в его наивную душу семя мечты о земном рае для зрячих. С тех пор его цель — покинуть заселенный слепыми материк и попасть на остров, где, согласно легендам, можно, наконец, вернуться к «нормальному» существованию.
Согласно правилам вампирских кланов, Последний клан созданный Носферату, должен собрать всех своих собратьев в одном месте, избрать главу, выбрать город, где они останутся жить и прочее и прочее,но кому это надо? Вампиры Последнего клана жаждут пользоваться своими способностями, жаждут жить на полную катушку, какие ещё правила? Большая сила, это большие возможности и идёт к чёрту весь мир — вот то, что могло бы стать их девизом. Содержит нецензурную брань.
Между песчаными равнинами Каресии и ледяными пустошами народа раненое раскинулось королевство людей ро. Земли там плодородны, а люди живут в достатке под покровительством Одного Бога, который доволен своей паствой. Но когда люди ро совсем расслабились, упокоенные безмятежностью сытой жизни, войска южных земель не стали зря терять время. Теперь землями ро управляют Семь Сестер, подчиняя правителей волшебством наслаждения и крови. Вскоре они возведут на трон нового бога. Долгая Война в самом разгаре, но на поле боя еще не явился Красный Принц. Все умершие восстанут, а ныне живые падут.
Никогда неизвестно, кто попадёт тебе в руки, вернее, кому попадёшь в руки ты, куда это тебя приведёт, и в кого превратит. Неизвестно, что предстоит сделать для того, чтобы мир не погиб. Неизвестно, как сохранить близких, которых у тебя никогда не было.
Давным давно поэты были Пророками с сильной магией. Из-за катаклизмов после войны чары в Эйваре пропали, и теперь песня — лишь слова и музыка, не более. Но, когда темная сила угрожает земле, поэты, что думали лишь прославиться своими песнями, получают задание важнее: вернуть миру утраченные чары. И путь в Другой мир, где остались чары, подвергнет опасности их жизни и проверит глубинные желания их сердец.