Камень и боль - [31]
— Тебя сожгут! — в отчаянии воскликнул Микеланджело. — Сожгут, Франческо! Я вижу тебя привязанным к стволу нетесаного дерева, на костре колдунов — и ты сгоришь…
— Может быть! — презрительно бросил Граначчи. — Но за малую толику искусства, которое я дам миру, — не жаль!
Микеланджело сжал ладонями виски и застонал.
— Вот видишь: я делаю тебе больно, хоть и люблю, — промолвил с слабой, бледной улыбкой Граначчи. — А может, и ее любовь будет причинять мне только боль, как знать. Может, любовь наша будет полна страдания… не знаю. Любовь, смеющаяся мукам, мертвая возлюбленная, суровая, как лавр, холодней снега, камень живой — и все-таки я знаю, что это любовь.
— Нет, Франческо, нет, — горячо протестует Микеланджело. — Чего нет у тебя, того не дадут тебе мертвые, даже самые прекрасные. Я знаю, у тебя есть больше, чем ты думаешь, знаю, но если б не было, никакая темная сила не поможет…
Граначчи высокомерно засмеялся.
— Не поможет? — сказал он. — Ты думаешь, дьявол, завладевающий всем и запускающий свои когти во все, упустил бы такой великий предмет, как искусство, и не пожелал бы оказывать и на него влияния, иметь в нем своих помощников и свои произведения?
— Может быть, но на этот путь ты не должен ступать, — дрогнувшим голосом настаивает Микеланджело. — Не должен, Франческо! И знай, что есть здесь иная сила, которая может тебя одарить, да так, что даст тебе сокровища, каких нет ни у кого, — да, такие сокровища искусства…
В голосе Граначчи горечь и равнодушие.
— Какая же это сила?
Тут Микеланджело поднял лицо и сказал просто:
— Смирение…
Франческо копнул носком туфли землю, отбросил ногой большой кусок грязи. И насмешливо прибавил:
— …говорит наш добрый фра Тимотео…
— У меня тоже… — продолжал нерешительно Микеланджело, — есть своя тайна. И такие же сомнения, как у тебя. А у кого их нет? Говорят, Дамассо Джинни из-за них умер… И у меня тоже есть. Может, даже посильней твоих. И у меня есть кто-то, кто меня ведет. И знаешь — тоже не Лаура, не Беатриче, но… она. Тоже она. Твоя покойница хоть жила когда-то. А моя никогда не жила, моя живет только возле меня. Я создал ее в воображении. И не знаю, как ее зовут. У нее нет имени. И я тоже никогда, наверно, не узнаю другой женщины. Но ясно вижу ее перед собой. Я вывел ее в своем воображении из Дантовых стихов, которые как-то раз прочел, — ты их знаешь:
И я обрел смирение в страданье,
Когда узрел те кроткие черты.
— Это из "Вита Нова", — выдохнул Граначчи. — Чудные стихи, я их знаю…
— Да, чудные. И она у меня создана из них. У нее есть облик, есть дыханье, есть жизнь, голос, она идет со мной, склонив голову. Так покорен стал я в своей боли, а она, она, прекрасная, тихая, молчаливая… покорная в своей улыбке… Да, — говорил я себе прежде, — живой камень! Чем ты все, что у тебя болит, что в тебе разгорелось, что терзает тебя невыносимой мукой, чем ты все это преодолеешь? Так покорен стал я в своей боли…
— Молчи! — вдруг перебил его Граначчи и сердито оглянулся. — Надо ж было подлому соглядатаю помешать нам как раз в эту минуту! Бежать уже поздно! Но не забудь, мы договорим после!
Вниз по косогору, по тропинке меж камней и кустарников к ним спускался сухопарый, тощий юноша в черном, лет девятнадцати, махая им длинными руками.
— Здесь вам будет плохо видно! — заревел он вместо приветствия, очутившись рядом с ними. — Вам нужно поближе к римской дороге. Идемте! Я тоже туда спешу!
— Что ты хочешь видеть, Никколо? — с досадой спросил Граначчи, не скрывая раздражения.
Но юноша, видимо, не замечал этого.
— Вы не знаете? — с изумлением спросил он. — Так почему же вы здесь? Что вы тут делаете?
— Ты старше нас, — отрезал Граначчи, — и должен бы знать, что не на все вопросы отвечают. А про тебя еще говорят, что ты хитрая голова, Никколо Макиавелли!
Юноша засмеялся.
— Что ж, можете не отвечать!.. Что это у тебя так куртка раздулась, Микеланджело? Она у тебя набита рисунками маэстро Гирландайо, которые принес тебе потихоньку Граначчи, чтобы дома не увидели?..
— Ты соглядатай, Никколо, — с возмущением сказал Микеланджело, — и соглядатаем останешься. Почем ты знаешь?
— Я знаю все, что делается во Флоренции! — горделиво ответил юноша. Мне всегда хотелось знать все, что делается кругом…
Потом миролюбиво продолжал, похлопывая их по плечу:
— Все по-хорошему, ребятки! У меня каждая тайна — под семью замками, и я не имею дурных намерений. И коли не хотите идти смотреть, я сейчас вас оставлю, пойду один: такое увидишь только раз…
— Но что же это, Макиавелли? Объясни нам!
— Прекрасная Маддалена, — промолвил важно и хвастливо Макиавелли, прекрасная Маддалена Медичи, дочь правителя Лоренцо, проедет сейчас по этой дороге с блестящей свитой — в Рим, чтобы обвенчаться там с папским сыном.
Мальчики молчали, а Никколо Макиавелли охотно продолжал сообщения:
— Вы, ребятки, еще не понимаете, что это значит! Это политический переворот, последствия которого рисуются пока в отдалении… Этой дорогой проехал однажды ночью кардинал Риарио с папскими послами, которым Сикст поручил убить Медичи. А теперь по ней поедет к папскому двору одетая в парчу невеста из семейства Медичи. Это великое дело! Политика Лоренцо великолепна, и мы все ясней видим, что было бы с Италией, с Флоренцией и с нами, со мной и с вами, ребятки, если бы Сикстов замысел удался и Медичи были бы убиты. Помню, как сейчас, стою я в церкви Санта-Мария-дель-Фьоре, прижатый к стене, полураздавленный, а потом и насмерть перепуганный, когда это во время Евангелия началось… Мне было девять лет… А теперь под развевающимися знаменами поедет невеста из рода Медичи, и кардиналы выйдут все вместе к воротам встречать ее… Вот каков Лоренцо Маньифико! И я знаю: пройдет немного времени — папой станет кто-нибудь из Медичи. Но Лоренцо договаривается не только о кардинальской шапке для своего девятилетнего Джованни! Теперь нужно устроить еще одно: чтобы никто из делла Ровере, больше никогда никто из Сикстова рода не оказался на папском престоле, и вообще — чтобы делла Ровере больше никогда не забирали силу…
Роман является третьей, завершающей частью трилогии о трудном пути полковника Генерального штаба царской армии Алексея Соколова и других представителей прогрессивной части офицерства в Красную Армию, на службу революционному народу. Сюжетную канву романа составляет антидинастический заговор буржуазии, рвущейся к политической власти, в свою очередь, сметенной с исторической арены волной революции. Вторую сюжетную линию составляют интриги У. Черчилля и других империалистических политиков против России, и особенно против Советской России, соперничество и борьба разведок воюющих держав.
Кровавый 1382 год. После победы на Куликовом поле не прошло и двух лет, а судьба Руси вновь висит на волоске. Вероломное нападение нового хана Золотой Орды Тохтамыша застало Дмитрия Донского врасплох — в отсутствие великого князя Москва захвачена и разорена татарами, степняки-«людоловы» зверствуют на Русской Земле, жгут, грабят, угоняют в неволю… Кажется, что возвращаются окаянные времена Батыева нашествия, что ордынская удавка навсегда затягивается на русском горле, что ненавистное Иго пребудет вечно… Но нет — Русь уже не та, что прежде, и герои Куликова поля не станут покорно подставлять глотку под нож.
Новый роман петербургского прозаика Владимира Корнева, знакомого читателю по мистическому триллеру «Модерн». Действие разворачивается накануне Первой мировой войны. Главные герои — знаменитая балерина и начинающий художник — проходят через ряд ужасных, роковых испытаний в своем противостоянии силам мирового зла.В водовороте страстей и полуфантастических событий накануне Первой мировой войны и кровавой российской смуты переплетаются судьбы прима-балерины Российского Императорского балета и начинающего художника.
Роман Эфраима Бауха — редчайшая в мировой литературе попытка художественного воплощения образа самого великого из Пророков Израиля — Моисея (Моше).Писатель-философ, в совершенстве владеющий ивритом, знаток и исследователь Книг, равно Священных для всех мировых религий, рисует живой образ человека, по воле Всевышнего взявший на себя великую миссию. Человека, единственного из смертных напрямую соприкасавшегося с Богом.Роман, необычайно популярный на всем русскоязычном пространстве, теперь выходит в цифровом формате.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Удивительно — но факт! Среди произведений классика детективного жанра сэра Артура Конан-Дойля есть книга, посвященная истории Франции времен правления Наполеона.В России «Тень Бонапарта» не выходила несколько десятилетий, поскольку подверглась резкой критике советских властей и попала в тайный список книг, запрещенных к печати. Вероятнее всего, недовольство вызвала тема — эмиграция французской аристократии.Теперь вы можете сполна насладиться лихо закрученными сюжетами, погрузиться в атмосферу наполеоновской Франции и получить удовольствие от встречи с любимым автором.