Камень Апокалипсиса - [56]

Спенсер старается разглядеть его лицо… Тщетно. Любовник жены до отказа запрокинул голову вверх, так что видны только подбородок да мощная шея. Спенсер не может отвести от него глаз. Хочет, но не может. И тут вздернутый подбородок начинает медленно опускаться.

Студент, которого Мелисса наняла на лето прибираться в конюшне. Соседушка. Джейсон Крю.

«Сильней, еще, еще! А-ааа!»

Юный. Стройный. Обтянутый мышцами.

Мелисса заводит руки назад, обхватывает ими ягодицы Джейсона и тянет на себя. Холеные ноготки впиваются в молодую, упругую кожу. Увы, ее эйфории не суждено продлиться долго. Сцену прерывает гул автомобильного мотора. Глаза Мелиссы распахиваются разом.

— Муж!!!

Юноша отскакивает и в панике, суетливыми рывками, старается натянуть брюки. Кое-что упорно не желает прятаться под молнию. Обнаженная Мелисса тем временем рыщет вокруг в поисках блузки и шорт. Про трусики лучше забыть, некогда. Просовывая руку в упрямый рукав, она вдруг усмехается. Крю еще борется с пуговицами рубашки. Обеими руками встряхивая и приглаживая волосы, она спешит к выходу. Полностью собранная, с приятной улыбкой. Выглядывает наружу. Спенсер видит самого себя. Он — тот, другой Спенсер — стоит шагах в двадцати от конюшни.

Мелисса приветливо машет:

— Да-да, сейчас приду!

Он машет в ответ, согласно кивает и идет в особняк, явно понятия не имея, что здесь творилось минуту назад.

Мелисса возвращается к стойлу, в соломе находит свои трусики, бросает их робко затаившемуся Крю.

— Сувенирчик!

Молодой человек делает шаг вперед, желая поцеловать, но Мелисса досадливо отворачивается:

— Без глупостей.

Камень выпал из руки, и Спенсер вновь очутился в своем кабинете. Дыхание учащенное, лицо и руки покрыты потом.

Что это было? Галлюцинация? Настолько реальная?! Или сон? Нет, не может быть. И как? Почему? В голове понемногу начало проясняться, и он припомнил, как однажды неожиданно рано вернулся домой, и Мелисса помахала ему из дверей конюшни. Буквально с месяц назад. Да-да, сейчас он ясно вспомнил. Вспомнил это — и кое-что еще.

После возвращения в дом он заметил сор у нее в волосах. Сухие травинки. Что еще? Думай! Так… так… сейчас… А! Она что-то такое говорила про Джейсона. Вроде как закончился его последний день подработки, и теперь он возвращается в колледж. Дурачились в стойле, сказала она. Кидались пучками соломы. Сельские забавы. Невинные дети. Мелисса швыряла соломой в мальчишку, вновь переживая свое детство, безобидные шалости…

Мысль о том, что она предала его, никогда не приходила Спенсеру в голову. Ни-ког-да! Вплоть до сего часа. Он воспроизвел про себя все подробности, и новые детали, словно в фотопроявителе, начали вырисовываться перед внутренним взором. Поднявшись в спальню, чтобы переодеться, он увидел, как раздевается Мелисса. Она собиралась идти в душ. Да-да, вот сейчас он точно вспомнил. Без трусиков. Он еще подумал тогда: «Чудно как-то…» А действительно, целый день на воздухе без нижнего белья. Верхом. Да еще перетаскивала пыльную солому в стойлах…

В дверь постучала мисс Алиса:

— Пора.

Спенсер испытывал боль. Только физическую боль; эмоционально он был выжат и, прямо скажем, растерян.

Судья встал, шагнул к бронзовому крюку за мантией, и тут по левой ладони что-то полоснуло. Он разжал кулак. Красная метка в центре увеличилась чуть ли не вдвое. Спенсер уставился на стол и лежащий на нем камень.

Что происходит? Почему? Почему с ним такое? И почему сейчас?

10

ВАТИКАН, ИТАЛИЯ

Преподобный Грассо в который уже раз попытался удобнее устроиться в кресле. Он сидел возле иллюминатора, в салоне заполненного до отказа самолета, державшего курс на Рим, в аэропорт Леонардо да Винчи. Соседнее, центральное, кресло занимала удивительно толстая женщина, чьи пышные формы никак не хотели вмещаться между подлокотниками и пухлыми подушками свешивались по обе стороны. Ко всему прочему ее мирный сон сопровождался громким храпом и выводил из себя худенького пассажира, занимавшего место возле прохода, не давая ему углубиться в последний роман Нелсона Демилла, на страницы которого падал крохотный зайчик от светильника над головой.

Рейс с самого начала складывался неудачно. Вылет задержали на несколько часов из-за усиленных мер безопасности, только что введенных в международном аэропорту Даллас, что расположен в пригороде Вашингтона. К текущему моменту они едва успели пересечь пол-Атлантики. Посадку стоит ожидать не раньше второй половины дня.

Грассо вновь поерзал в кресле. В голову лезет слишком много мыслей — не заснуть. К тому же уродливое тело никак не вписывалось в контуры кресла, созданного для обычных пассажиров.

Благодаря своей научной репутации и университетским связям Грассо довольно легко преодолел все ограничения, накладываемые на большинство исследователей, когда они обращаются за разрешением ознакомиться с наиболее конфиденциальными документами Ватикана. С формальной точки зрения L’Archivio Segreto Vaticano[2] доступен широкой публике, причем с 1888 года. Однако, уже успев поработать там, Грассо знал, что подлинный доступ к архиву закрыт почти непреодолимыми препонами. Во-первых, проситель должен подать заявку, причем написанную не им самим, а епископом или высокопоставленным дипломатом. Заявка направляется префекту Тайного архива — священнослужителю, отвечающему за сохранность документов церкви. Никто, за исключением самого папы, не может попасть туда без положительной резолюции префекта. Тем редким счастливцам, которым все же улыбнется удача и они получат приглашение на аудиенцию, предстоит изложить префекту — в мельчайших подробностях! — план использования информации, которую они надеются отыскать. В свою очередь, префект, чья пожизненная должность утверждается не кем иным, как папой римским, не только определяет обоснованность и ценность предложенного исследовательского проекта, но и выносит суждение о морально-этическом облике кандидата. Те ученые, которые преодолевают-таки и эту рогатку, пишут личное письмо на имя папы, которое — по первой строчке обращения к престолодержителю — звучит как