Камеи для императрицы - [5]

Она думала, что не стоит рассказывать князю о чувствах, охвативших ее, когда он вошел в гостиную Фалеева. Одетый в парадный генерал-аншефский кафтан, почти сплошь расшитый золотом, возвышающийся над толпой на целую голову, он улыбался, как победитель, взгляды гостей обратились к нему с восхищением, но без подобострастия. Все это напоминало появление солнца на сером, туманном небосклоне. Действительно, от него исходили энергия и какая-то необычная сила. Она попала в этот лучезарный поток и повернулась к нему, как цветок к дневному свету, поднимающемуся в зенит.

Однако в спальне, сняв сияющий золотой кафтан, Потемкин вдруг изменился. Он предстал перед ней больным, слабым, измученным донельзя человеком. Его лицо точно покрылось пеплом, а голос с каждым словом утрачивал свою былую мощь. Опустившись на колени, губернатор Новороссийской и Азовской губерний прижался лбом к ее животу. «Полюби меня!»— взмолился он. Но она уже его любила. Прежде Анастасия считала любовь с первого взгляда страшной глупостью, досужей выдумкой поэтов и романистов. Но все, что она совершила потом, можно было объяснить только этим странным, нелепым состоянием.

Теперь он задал вопрос о муже. Еще меньше ей хотелось говорить о своем браке с подполковником Ширванского пехотного полка Андреем Александровичем Аржановым. У слова «любовь» есть много смыслов и оттенков. До сего дня она знала один. Нынче ослепительный мир чувственных наслаждений открылся перед ней, и сделал это он, Светлейший князь Потемкин. Он стал вторым по счету ее сексуальным партнером. Ведь никого, кроме мужа, она не знала. И воздержание длилось шесть лет. Но мог ли он, блестящий покоритель женских сердец, поверить в это? Конечно, нет. Потому она предпочла молча вытерпеть его первые ласки. А что касается особых приемов воздействия на мужчин в постели, то про них она прочитала в одной французской книжке, некогда подаренной ей супругом…

Предавшись своим мыслям, Анастасия забыла о князе, сидевшем за столом напротив нее и не спускавшим с нее внимательного взгляда. Никакое его дело не стало бы успешным, не научись он понимать людей так, как понимала их его августейшая супруга и наставница Екатерина Великая.

— Не любовь вела вас за мужем, — вдруг сказал Потемкин, обращаясь к Анастасии. — Тут была лишь супружеская обязанность. Долг, освященный церковью, не более того.

— Может быть… — Она помедлила и все-таки решила ответить ему точнее, подробнее. — Но, право, это — очень скучная, банальная история. Бедная девушка по рекомендации своих родных вышла замуж за человека, годящегося ей в отцы, совсем небогатого, но весьма достойного…

— И постаралась его полюбить! — закончил он.

Она печально улыбнулась.

— Вижу, вы все знаете.

— Догадаться немудрено. А как подполковник Аржанов относился к вам?

— Хорошо, — безучастно ответила она.

— То есть не бил, не унижал, не попрекал куском хлеба?

— Ни в коем случае. Хотя его надежды я не оправдала.

— Каких надежд? — заинтересовался Потемкин.

— Он хотел наследника. — Анастасия вздохнула. — Он был последним представителем рода Аржановых по мужской линии и мечтал о сыне. Но с ребенком ничего у нас не получилось. Так этот род прервался…

— Чтобы у вас да ничего не получилось? Не верю! — Потемкин громко расхохотался и, блеснув единственным глазом, поцеловал Анастасии руку. — А сам-то подполковник что-нибудь делал для этого?

— Я не желаю обсуждать подобную тему, ваша светлость! — Она вспыхнула и отняла руку.

— Не обижайтесь, душа моя. Я должен знать.

— Зачем? — искренне удивилась Анастасия.

— Затем, что вы мне нравитесь. Не хочу, как господин Аржанов, огорчать вас.

— Мой муж не огорчал меня. — Она встала из-за стола. — Ужин был превосходный, ваша светлость. Спасибо! Но мне пора домой. Время позднее.

— Останьтесь… — Потемкин снова взял ее за руку. — Предстоит деловая встреча…

— Тем более, надо ехать.

— Но я вызвал этого человека для вас…

Тихий стук в дверь прервал их разговор. Князь сказал: «Войдите!» На пороге появился его адьютант поручик Новотроицкого кирасирского полка князь Мещерский. Он доложил, что купец Попандопулос с двумя приказчиками ожидает аудиенции.

— Проси! — коротко приказал Светлейший, не обращая внимания на знаки, которые делала ему Анастасия.

Маленький толстый человек, живой, как ртуть, не вошел, а прямо-таки вкатился в комнату. Он остановился посредине и отвесил поклон князю. Затем взглянул на Анастасию с некоторым удивлением, но тотчас склонился перед ней еще ниже.

— Стлафстфуйте, фаша сфетлостъ! Микас Попандопулос фсегта тушефно лат услужить такому феликому фельможе… — Выговор его был просто невероятным. Вместо буквы «в» он говорил «ф», вместо «р» — «л», вместо «д» — «т» и вместо «з» — «с». Потому русская его речь иногда напоминала курлыканье птицы. — Фесь мой склат к услугам его фисокофо… фисокопле… тигель… фстфа!

С третьего захода грек все же преодолел этот барьер и закончил фразу бодро:

— Английский сукно? Китайский шелк? Испанский балхат? А может быть, лучше фсего тулецкий палтча?..

Пока купец говорил, его приказчики действовали. Они доставали из огромных баулов и раскатывали на стульях, на полу, на неприбранной кровати отрезы различных тканей. В неярком свете канделябров сверкала и переливалась цветами радуги тяжелая парча. Прозрачный китайский шелк спускался со спинки стула подобно облаку. Зеленое английское сукно, из коего следовало шить мундиры русской гвардии, прикрыв смятые простыни и подушки на кровати, сразу сделало ее царским ложем.