Калямбра - [57]

И еще он сказал: «Я иногда размышляю о том, что должно произойти, и в голову приходит всякая чушь!»

Или: «Никогда не думайте о другом слишком плохо, потому что на поверку может быть еще хуже!»

Другие его изречения: «Чем больше барабанов, тем ширее грудь!» и «Один ум – хорошо, а ваш – еще лучше!»

Тут его попросили как-то выразить благодарность родине.

«Родина моя дорогая! – начал он. – Родина! – повторил он. – Уже ли я. не мыслим втуне, не на потребу, не красно словца для. поелику. Родина! – и тут его начали душить рыдания. – Родина! – рыдания – Ро…» – а потом всё. Умер.

* * *

Шиза есть.

Объясняю на пальцах.

Самое вредное – это различные поля: электрические, магнитные и т. д. Чем больше лодка, тем больше на ней электромеханизмов, и тем сильнее воздействие полей на человека. У человека есть свое собственное поле – электрическое и магнитное, но оно маленькое. Это все равно, что ты все время находишься в состоянии магнитной бури. Выдерживаешь все это только по молодости. Потом – изменение давления воздуха. Давление воздуха в лодке за сутки может повышаться до 890 мм р. ст. (норма 760), и потом за один час давление меняется до 690 мм (для сравнения – бабушкам становится плохо при падении давления за сутки на 20 мм, а здесь за час – 200). Потом воздух искусственный, содержащий до 300 ароматических составляющих, которые далеко не витамины. Предел для подводника по возрасту – 40 лет.

Дальше здоровье катится, как с горы. Хуже всего командирам, они, как правило, едва переваливают за 40 (Лячину было 42). А друг мой медик, и диссертация у него секретная. По ней выходит, что шиза у подводников после похода вроде бы «наведенная», на берегу она постепенно пропадает. Кроме плохого самочувствия, плохого сна, ослабления внимания, памяти, могут быть депрессии, истерия и т. д.

Ну, подумаешь, они себя плохо чувствуют. Они себя неплохо чувствуют, они с ядерным оружием на борту. Вот будет у нас страховая медицина, все, как миленькие, будут плавать 60 суток.

Лячин и экипаж были измотаны автономкой и учениями. Они больше суток по тревоге сидели. Я как-то делал расчет: получалось, что некоторые из них не спали по двое суток. А подготовка к торпедной стрельбе? Да торпедисты вообще света белого не видели. В этой ситуации они могли сделать что-то неосознанно. И наверняка сделали. А теперь с легким сердцем можно всю вину переложить на экипаж.

* * *

Все-таки мы отличались от поколения подводников шестидесятых. На дворе было другое время. И мы уже были другими. Я пришел на северный флот в 1975 году. В 1976 был назначен на 31 дивизию, и к этому времени я почти начисто лишился всех иллюзий насчет партии и государства.

И романтика моментально испарилась. Ходили в море и считали это работой.

А сейчас я встречаюсь с тем, что чем меньше люди в море ходят, тем больше у них любви к нему и к «железу».

Меня даже спросили, нет ли у меня дома эбонитовой лодочки. Да у меня даже значка за «Дальний поход» нет.

Все раздал на дорогах в зону и из зоны, когда свои фильтры вез. Везу – хлоп! – зона закрыта, идут работы (погрузка ракет). Достаю значок – и «зона» открывается, как гора после травки «Сим-сим».

Я спрашивал у тех, кто войну прошел в самом пекле (не только у отца и деда): на дух не переваривают всякие «сувениры войны» из гильз и прочее.

* * *

Если б все было, как у американцев (цикл: 60 суток в море – 75 отдыха), то тогда можно винить людей за любые нарушения уставов, инструкций. Создайте режим, потом спрашивайте. Космонавтам – можно создать, а подводникам нельзя? А что хуже: корабль с орбиты свалится или лодка ракетами долбанет?

* * *

Письмо Люлина:

«Ты совершенно прав относительно непредсказуемости деяний подводника, «пронизанного марксистско-ленинской идеологией» и находящегося в море большую часть года. Один пример. Было это на моей 193-й (К-193), в мою бытность командиром. Мы ушли под лед «за того парня» (бросили в автономку внезапно, за «кого-то»). Практически через несколько дней после возвращения. Ушли. Под самый 86-й градус. Тишина и благодать. Над башкой – от восьми до девяти метров ледяной крыши. Без трещин, разводий и полыней.

Приледнился, послушал и опять поглубже. Донная характеристика на морских картах – чиста как простыня перед первой брачной ночью.

Нет промеров, нет данных. Значит, опасность равнозначна, что над головой, то и под килем.

При такой толщине льда возможны встречи с вкраплениями айсбергов (айсберг – 1/7-1/8 над водой, все остальное под водой).

Берегись и стереги Родину на глубине не менее сотни метров. Бережемся и охраняем уже суток двадцать-тридцать. По мере возможности обслуживаем матчасть. На какой грани риска все это делалось – ты знаешь. Запросил разрешения «погонять» ТПУ и минер. Что он там со своей шарагой делал, одному ему известно. Но. Акустики начали будоражить ГКП (главный командный пункт) докладами о шумах, не классифицируемых ну никак. Это и не биологические шумы, и не шумы винтов подводных целей (надводных там быть просто не должно). Все ухищрения (специальное маневрирование по глубине и курсу, осмотры и доклады отсеков, режимы «тишина») не помогли. Только объявишь БГ № 2 (боевая готовность № 2 – на постах одна боевая смена), от мест отойти и т. д., как через какое-то время обнаруживаются эти шумы. Докопались. Командир решил «продуться» в гальюне первого. И «застукал» минеров, на чем бы ты думал? Ни в жизнь не догадаешься. Минеры пытались «укоротить» ТПУ ножовкой по металлу. После обслуживания оно у них не занимало исходное положение, и они решили, что ТПУ длиннее сантиметров на 7-10 (?!). Было принято «мудрое» решение отпилить лишнее ножовкой. Каково?! Могли ли нормальные люди до такого додуматься? В таких случаях я не устраивал немедленных «истерик», предложил вместе заглянуть в «святцы» – в инструкцию, и вернули ТПУ в исходное положение.