Каллисто. Каллистяне - [26]

Козловский закончил так:

— Я не сомневаюсь, что межзвездный полет, осуществленный прилетевшими к нам людьми (он подчеркнул это слово), был предпринят ими с единственной целью — расширить научный кругозор, обогатить сокровищницу знания, разрешить ряд вопросов, стоящих перед их наукой. А это доказывает, что наука на их планете сильна и что человечество этой планеты не боится трудностей. Грандиозное создание их техники, которое находится перед нашими глазами, достаточное доказательство этому. Я не верю, что такое исполинское предприятие, как межзвездный полет, может быть осуществлено в условиях вражды народов, в условиях классовой борьбы, в условиях капитализма. Я верю, что члены экипажа корабля не только такие же люди, как мы, но что они наши товарищи по мировоззрению. Для меня кажется очевидным, что на их планете нет вражды народов, нет классовой борьбы, нет капитализма. Может быть, это такая счастливая планета, обитатели которой никогда и не знали этих зол. Но тогда им не известно, что такое вражда, ненависть, диверсия. Сами себя они не защитят. Это дело нас с вами. В корабле, прилетевшем к нам, мы видим осуществление нашей собственной технической мечты, доказательство того, что эта мечта не утопия, не фантазия. Люди, прилетевшие к нам, опередили нас. Они уже достигли того, о чем мы пока только мечтаем. Их прилет сыграет огромную роль в деле звездоплавания у нас на Земле, поможет нам приблизить день, когда первый межпланетный рейс станет действительностью. В этом мы видим огромное значение прилета к нам космического корабля с другой планеты. Досужие измышления западноевропейских писак и их американских коллег, которые мы с вами ежедневно читаем в газетах, оставим на их совести. Дикая мысль использовать знания наших гостей для увеличения военной мощи чужда советскому человеку. Мы радуемся прилету этого корабля и приветствуем отважных звездоплавателей во имя науки, единой для всех населенных миров, для всех разумных существ во вселенной.

Сто тридцать человек дружными аплодисментами встретили эти слова. Собрание коммунистов лагеря закончилось в первом часу. Люди разошлись в твердой уверенности, что сумеют защитить звездолет от любого покушения на его безопасность.

Козловский не уехал в город, а остался ночевать в лагере. После собрания он долго стоял с Куприяновым и Лебедевым возле их палатки, откуда хорошо был виден космический корабль. Всем троим не хотелось спать.

Ночь уже давно вступила в свои права. Широко раскинулся над лагерем звездный купол, и низко над горизонтом висел широкий серп месяца. В его тусклом свете матово блестела поверхность шара. Ночной ветер дышал приятной прохладой после жаркого дня.

— Долго ли продержится такая хорошая погода? — задумчиво сказал Куприянов. — А что, если начнутся дожди?

— Это маловероятно, — ответил Козловский. — В это время года у нас дожди редкость. Метеорологическая станция предсказывает, что хорошая погода продержится весь август.

— Можно подумать, что экипаж корабля намеренно выбрал именно это место для посадки, — сказал Лебедев.

— Может быть, они хорошо изучили нашу Землю? — сказал Козловский. — Может быть, давно знают о ней и наблюдают ее в свои телескопы?

— Ну что глупости говорить! — раздался голос Штерна, и сам астроном показался из палатки. — Как можно разглядеть такую маленькую планету на таком исполинском расстоянии? Это совершенно невозможно. Удачный выбор места просто случайность.

— Невольно начнешь фантазировать, — засмеялся Козловский.

— То-то что фантазировать! — усмехнулся Штерн. — Между прочим, пора спать — прибавил он.

— В последнее время я совсем потерял сон, — со вздохом сказал Куприянов. — Скорей бы…

— Ждать поезда самое скучное занятие, — сказал Козловский, — а наше положение ничуть не лучше. Раньше, когда мы еще не знали день выхода, было как-то легче. Все думали, а вдруг завтра! Теперь же остается только считать дни…

— Почему они не выходят пока в каких-нибудь герметических костюмах?

— На это могу ответить словами Широкова, с которым я говорил недавно на эту тему. Он думает так: или у них нет таких костюмов, или они не выходят, боясь пропустить в свой корабль воздух Земли.

— Логичное соображение, — заметил Штерн.

— Хочется не хочется, а ждать надо, — сказал Куприянов. — Мы тут ничего не можем сделать.

Торопливым шагом к ним подошел Широков.

— Михаил Михайлович, — взволнованно сказал он, — остановите их. Запретите им это делать.

— Кого остановить? Что запретить?

— Аверина, Смирнова и Манаенко. Они собираются пойти к кораблю и отколоть кусочек металла, из которого он сделан, чтобы подвергнуть его анализу. Я случайно слышал их разговор.

— Что за безобразие! — рассердился Куприянов. — Словно маленькие дети. Я им скажу завтра же утром.

— Как утром? Они собираются идти сейчас.

— Сейчас? Ночью?.

— Я слышал, как Манаенко говорил, что вы ни за что не позволите, но что это необходимо сделать и лучше всего ночью. Их интересует, что это за металл.

— Возмутительно! — сказал Куприянов.

— Результат ненасытного любопытства ученых, — сказал Козловский. — Но я их понимаю. Куда вы? — спросил он, видя, что Куприянов повернул к лагерю.