Каллиграф - [2]
И поверьте мне, маленький, пузатый сукин сын все еще жив и благополучно устроился в Лондоне XXI века – этот маэстро невнимательности с самым мрачным видом шляется по моей мансарде, готовый, как только ему представится случай, испакостить мою работу и отправить меня в ад. К несчастью для него, я не так уж часто работаю с библейскими текстами. Но что ему остается делать? В наше время осталось не так уж много каллиграфов, и ему приходится довольствоваться теми, до кого он смог добраться. Тем не менее вечную сделку никто не отменял: он остается посланцем дьявола, а я – его союзник. Что меня вполне устраивает. Потому что, если я сделаю случайную ошибку или описку, отпущение грехов, безусловно, будет чистой формальностью.
Безусловно.
Часть первая
1. Скованная любовь
Как и многие мои современники, живущие в нашу великую эпоху, я не всегда уверен, что правильно, а что нет. И если вам покажется, что я не могу как следует оценить моральный аспект, боюсь, мне придется просить вас смириться с этим. Прошу прощения. Мы живем в трудное время.
На самом деле я не считаю, что в тот самый день, с которого все и началось, я вел себя так уж безобразно. И если признание в своего рода преступлении могло бы принести мне пользу, я должен был бы настаивать на том, что не заслуживаю наказания. Наоборот, я пытался быть предельно осмотрительным, разумным и здравомыслящим; это Уильям вел себя как дурак.
В конце концов мы остановились посреди «Жажды порядка». Люси и Натали ушли вперед – смело и решительно пересекая зал под названием «Современная жизнь». Я надеялся ускользнуть незамеченным. Но все пошло не по плану. Последние две минуты Уильям двигался за мной по галерее с видом сыщика из пантомимы: он шел на два шага позади меня, замирал в комической позе, когда я останавливался, и с преувеличенным упреком разглядывал меня с ног до головы, словно это я был виноват в снижении уровня пенсионного обеспечения в стране или в еще каком-нибудь кошмарном преступлении.
Он заговорил громким шепотом:
– Джаспер, что, черт тебя подери, ты делаешь?
Над нашими головами жужжали лампы дневного света.
– Шшшш, я пытаюсь наслаждаться своим днем рождения.
– Но почему ты при этом хочешь от нас смыться?
– Я не хочу смыться.
– Конечно, хочешь, – голос его звучал все громче. – Ты намеренно отказываешься вступать в «Современную жизнь» – вон туда, – он указал направление. – И ты постепенно движешься назад, в сторону «Жажды порядка» – сюда, – он снова указал, на этот раз себе под ноги, широким жестом. – Имей в виду, я слежу за тобой.
– Слушай, Уильям, если тебе так нужно знать…
– Нужно.
– Я пытаюсь выбраться с этого этажа и отправиться к «Действию обнаженного тела» так, чтобы меня никто не заметил. Так что я буду тебе весьма признателен, если ты перестанешь привлекать к нам внимание и пойдешь к девочкам. Почему ты увязался за мной?
– Потому что ты захватил с собой выпивку, и я думаю, что бутылку пора открыть. Причем немедленно. – Он сделал паузу, чтобы перевести дыхание. – А еще потому, что ты всегда выглядишь до странности притягательно, когда что-то затеваешь.
– Я ничего не затеваю, и вина у меня нет: бутылка лежит в сумке Люси, и сейчас она надежно заперта в шкафчике гардероба. – Я изображал жгучий интерес к клубку провода, перед которым мы стояли.
– О нет. Боже мой. Ну что ж, тогда мы отправляемся в спасательную экспедицию. Нужно освободить благородного пленника из отвратительного узилища! Американцы ставят в эти шкафчики крем-соду – я сам видел, как они это делают – и свои… ну, такие сумочки, которые носят на поясе… И вообще, один Бог знает, что там у Люси в сумке: может, какие-нибудь женские штучки. И дешевые венгерские шариковые ручки. Ты понимаешь…
– Пожалуйста, ты не мог бы говорить потише! – Я нахмурился. Пожилая пара в футболках с надписью «Я люблю Хьюстон» намертво застряла в дальнем конце инсталляции. – И в любом случае, Люси пользуется перьевой ручкой.
Но Уильяма было не остановить.
– Ты понимаешь, что мог загубить великолепное бургундское? Один из самых изысканных напитков последнего тысячелетия может быть безвозвратно утрачен уже через несколько минут после того, как ты вступил во владение им. Это варварство. Я считаю, ты несешь личную ответ…
– Уильям, черт тебя побери. Если тебе непременно надо так кричать, не мог бы ты, по крайней мере, попытаться вести себя как современный цивилизованный человек? А не как паршивый гомик. – Я прочистил горло. – Кроме того, никто не разрешал тебе разгуливать по галерее Тейт, потягивая вино. Это против правил.