Каллиграф - [16]
Затем последовали девять часов в духе Калигулы, и за это время произошло немало интересного, в том числе найденный Сесиль старый портсигар, оставленный Уильямом, а также игра на двух языках в порнографический «скрэббл»,[25] которую я с радостью проиграл.
Когда я наконец заснул, начался восход солнца.
4. Обмен любовью
А затем загудел сигнал домофона.
Боже мой!
Я сжал веки как можно плотнее. Но этот тип оказался настырным: домофон гудел снова и снова, снова и снова. Сесиль заерзала. Я повернулся на другой бок и посмотрел на часы: без пяти семь – и это в воскресное утро! Я спал максимум полтора часа.
В панике, в полубессознательном состоянии, я с трудом выбрался из раздувающихся парусов и переплетенных снастей постельного белья и поплелся к окну. Приоткрыв раму, я высунул голову наружу и рявкнул:
– ДА! ЧТО?
Перед дверью, четырьмя этажами ниже, ладонью прикрывая глаза от солнца, в ожидании стояла Люси.
Признаюсь: это стечение обстоятельств я не предусмотрел. На протяжении двенадцати месяцев, в течение которых развивались наши отношения, я прилагал огромные усилия и тратил кучу энергии на предотвращение такого рода ситуаций.
Голос Люси долетел до меня:
– Джаспер? Бога ради, открой наконец дверь! Я звоню уже целую вечность!
Моя голова все еще торчала из окна, я выглядел как деревенский дурачок, с разинутым ртом слезающий с сеновала. Я прекрасно осознавал, что за спиной у меня, несмотря на соблазнительную прохладу многочисленных подушек, постепенно просыпается Сесиль, и на размышление оставалось лишь несколько секунд.
Сегодня Люси должна была перевезти вещи со своей квартиры. Она собиралась оставить их у матери, пока не купит новое жилье, вместо того чтобы платить в течение еще одного года арендную плату. Именно так я понял ее планы, которые, естественно, поддержал и одобрил. Но мое присутствие не требовалось вплоть до полудня, во всяком случае у меня сложилось такое представление. И все же она была здесь – на шесть часов раньше, чем я ожидал. Что, черт побери, происходит?
– Джаспер? Давай пошевеливайся. Что ты там делаешь?
– Люси, я спущусь через секунду, – я старался говорить как можно громче и спокойнее. – Электрический замок заклинило. – Я набрал воздуха в грудь и повторил погромче: – Замок сломан… Я не могу впустить тебя в дом из квартиры. Подожди. Я сейчас спущусь. – Потом я слез с окна, закрыл створку и переключил внимание на то, что происходило в комнате.
Время уже прочистило горло и завело новые фирменные часы. Если Сесиль и слышала наш разговор, вида она не подала. Она лежала неподвижно, отвернувшись от меня, точеная ножка небрежно высовывалась из-под простыни. Комната была наполнена сладким ароматом ее сонного тела. Я мог бы ручаться, что она уже не спала, но существовал небольшой шанс, что это не так или что она почувствовала после услышанного лишь легкое смущение, а не полный ужас. Честно говоря, меня мало заботило в этот момент, что думала или не думала Сесиль. Моей главной заботой была Люси.
В крошечном холле я остановился, облокотившись на перила перед механизмом переговорного устройства. Я тяжело дышал – в глаза словно песку насыпали, во рту сухо, как в пустыне, – и пытался привести мысли в порядок. Похмелье вцепилось в меня, словно пьяный рабочий из Глазго, сидящий в самом начале длинного вагона поезда напротив меня, обильно потеющий и непрерывно сквернословящий, но который при этом непременно хочет подружиться. Я был в смятении, перед глазами мелькали алые искры. Я сделал единственное, на что был способен: прошел в туалет, чтобы избавиться от бурлящего водоворота, болезненно закипающего в мочевом пузыре. После этого уже действительно не оставалось ни секунды. Я натянул джинсы, валявшиеся на полу ванной, выдавил в рот немного зубной пасты и поплелся вниз по ступенькам.
В обычных ситуациях я настоящий мастер старых добрых картезианских штучек: если имеется случай «а», значит, из него должно следовать «б», и т. д., и т. п. Но я бы солгал вам, сказав, что в тот момент, когда сбегал вниз по пролетам пяти этажей, у меня в голове выстраивалось нечто подобное такой логической цепочке. Поломка замка оказалась единственной светлой мыслью. На каждой седьмой ступеньке я повторял: «Я что-нибудь придумаю», но стратегия не рождалась, и на каждой восьмой ступеньке паника нарастала с новой силой. Кроме того, меня переполняло постепенно набирающее силу раздражение, переходящее в гнев: я не мог перенести тот факт, что умудрился попасть в такую ситуацию. Я впадал в ярость. Как я мог забыть, что она придет сегодня? Вне всяких сомнений, это был самый позорный и безобразный ляп в моей карьере. Я ненавидел самого себя.
Я нажат красную кнопку, которая управляла замком, соорудил самую жизнерадостную и трогательную улыбку, в надежде изобразить легкую беззаботность и искреннее раскаяние, а потом открыл массивную входную дверь, приветствуя ожидающую Люси.
– Что тебя так задержало? – Она вошла и нежно обняла меня.
Можно было просто разрыдаться.
– Что у тебя за проблемы с домофоном? – поинтересовалась она, слегка меняя тон, отстраняясь и внимательно глядя мне в глаза.