Калинов мост - [3]

– Так откуда в наших краях появилась Анастасия?

– Понятия не имею, – пожал плечами Ключевский. – Но сейчас она обосновалась в замке Антуана де Шаузеля то ли в качестве экономки, то ли в качестве любовницы.

– Бедный Антуан! – искренне посочувствовал я своему недругу. – И как же его угораздило.

В свое время нам с трудом удалось вырвать из рук этой похотливой ведьмы несчастного менестреля де Перрона. Который, правда, по свойственной всем поэтам рассеянности угодил из огня да в полымя. То есть из объятий ведьмы Анастасии попал в объятия мудрой львицы Светланы, в морально-нравственных качествах которой у меня были большие сомнения.

– Шаузель искал орудие мести и, кажется, нашел его в лице прекрасной Анастасии, – вздохнул Марк.

– А мстить, как я понимаю, он собирается нам с тобой?

– Ты правильно понимаешь, сир Вадимир. Шаузель считает, что именно мы увели у него из под носа замок Грамон, графский титул и земли.

– Я всегда полагал, сир Марк, что вы с Анастасией друзья?

– Скажем так, мы были союзниками. У нас была общая цель. И мы оба служили верховному жрецу храма Тьмы монсеньору Доминго.

– Умоляю вас, сиры, – всплеснул руками отец Жильбер, – избавьте меня от столь страшных и темных подробностей вашей жизни.

Мне осталось только посочувствовать старому священнику, которому приходится жить среди монстров. Впрочем, как я подозревал, делает это отец Жильбер не совсем по доброй воле. Видимо, замок Руж и его обитатели давно привлекали внимание папской курии, и это внимание отнюдь не ослабло после того, как я отправил на тот свет зверя апокалипсиса. Дабы не травмировать посланца папского престола мы с Марком прошли на галерею, где и продолжили наш разговор с глазу на глаз.

– Я полагал, что жрица храма Тьмы безропотно признает власть нового патрона.

– Ты имеешь в виду себя?

– Разумеется. Я же бог Велес, дорогой Марк.

– Боюсь, что прекрасная Анастасия поменяла ориентацию.

– Ты меня пугаешь, Ключевский. Неужели она стала лесбиянкой?

– Она поменяла религиозную ориентацию и теперь служит совсем другим богам. Я же тебе говорил, Чарнота, что понятия Света и Тьмы у древних людей отличались от наших. Свет в их представлении вовсе не синоним Добра. И в этом смысле наши предки были, пожалуй, мудрее нас, ибо зло можно творить как и средь бела дня, так и под покровом ночи.

– Так ты считаешь, что Анастасия была связана с Люцифером?

– Я этого не исключаю. Она была доверенным лицом монсеньора Доминго, а этот человек знал о Носителе Света если не все, то многое.

– Но Люцифер мертв, так же как и монсеньор Доминго. На что или на кого рассчитывает Анастасия?

– Не знаю, – пожал плечами Марк. – Но, видимо, у нее есть могущественный покровитель, если она без колебаний бросила вызов сыновьям царя Аталава, то есть нам.

Пожалуй, Ключевский был прав. Связавшись с нашим единственным врагом в Апландии, Анастасия Зимина недвусмысленно дала понять, что не числит нас с де Мелассом среди своих друзей. И судя по всему, решение свое она приняла не под воздействием эмоций, а уж тем паче любви к Антуану де Шаузелю. По-моему, эта женщина вообще не умела любить.

– Как ты думаешь, Марк, Анастасия наша современница?

– У меня на этот счет большие сомнения, – покачал головой Ключевский. – Она прекрасно ориентировалась в двадцать первом веке, и, тем не менее, меня всегда не покидало ощущение, что в Российской Федерации она всего лишь гостья. Ты получил приглашение от Шаузеля на турнир?

– Пока нет. А в честь чего сир Антуан так расщедрился? Чай рыцарский турнир, это не футбольный матч на кубок районного спорткомитета, он больших денег стоит.

– Сир Антуан собирается защищать честь прекрасной дамы и уже созвал гостей со всей Апландии. Это все, что я знаю. И в отличие от тебя, я уже получил приглашение.

– И собираешься ехать?

– Безусловно.

В принципе намечавшийся турнир можно было считать блажью заскучавшего богатого феодала. Но в том то и дело, что Антуан де Шаузель богатым не был. К тому же он был феноменально скуп, если верить ходившим по Апландии слухам, и в этом мог соперничать только с покойным графом Жофруа де Грамоном.

Озабоченный Марк де Меласс покинул замок Руж на исходе дня, а я отправился в спальню к своей супруге с надеждой не только на привет и ласку, но и на получение информации. Благородная Маргарита пребывала в прекрасном расположении духа, так что мне далеко не сразу удалось перейти к интересующему меня вопросу. Прелюдия растянулась едва ли не на полночи. Однако выполнив супружеский долг, я все-таки затронул тему, взволновавшую всю округу.

– Скажите, драгоценный алмаз моего сердца, вам имя «Анастасия» ничего не говорит?

– Ты имеешь в виду приживалку сира Антуана де Шаузеля?

– В общем, да, – не стал я запираться.

Должен сказать, что спальня благородной Маргариты, благодаря моим стараниям и кое-каким материалам, с большим трудом переправленным из благословенной Российской Федерации в средневековую Апландию, приобрела довольно сносный вид и могла даже претендовать на звание уютного гнездышка. Впрочем, мне удалось подправить не только спальню супруги, но и весь замок. Конечно, до особняков российских олигархов этому скромному средневековому сооружению было далеко, но все окрестные синьоры буквально дохли от зависти, стоило им только ступить на порог нашего жилища. О нарядах благородной Маргариты я даже не говорю. Соперничать с ней могла только благородная Диана де Грамон, благодаря неустанным усилиям своего нового мужа Марка де Меласса, опустошавшего российские магазины, дабы ублажить средневековую модницу.