Калила и Димна - [2]

Книга оказалась поистине огромной сокровищницей сюжетов, неисчерпаемым кладезем, из которого можно было черпать и черпать. В ней был материал для создания и забавных басен, и коротких новелл, и назидательных и нравоучительных сочинений. Соединенные в одной книге мудрость и занимательность существовали как бы и раздельно: каждая из частей «Калилы и Димны» могла стать сюжетной основой для создания произведения любого жанра, прозаического или поэтического.

«Панчатантре» суждено был завоевать мир в «чужом» обличье, так сказать, переодевшись в арабское одеяние, — ведь недаром арабский язык в течение почти тысячелетия был одним из самых распространенных литературных языков мира. Сыграло немалую роль и то, что переводчик, вполне возможно, значительно переработал оригинал, добавив предисловие — наиболее интересную в философском отношении часть книги — и исключив те главы, которые были слишком специфически индийскими и чуждыми для мусульманского и христианского монотеистического мировоззрения.

Особую популярность «Калила и Димна» получила примерно через триста лет после своего появления, в XI веке, когда к арабской литературе, особенно к ее художественной прозе, проявили интерес ближайшие соседи арабов — византийцы. Около 1080 года византийский прозаик Симеон Сиф перевел «Калилу и Димну» с арабского на греческий язык, дав ей название «Стефанит и Ихнилат» (букв. «Увенчанный и Следопыт»), так как переводчик «этимологизировал» имена шакалов, произведя имя Калила от «иклиль» (араб. «венец»), а Димна — от слова, обозначающего «остатки кочевья». Греческий перевод послужил основой для множества переложений и переводов на славянские языки, и уже в XII в. книга «Увенчанный и Следопыт» пришла на Русь, где приобрела широкую известность как нравоучительное зерцало. Древнерусские переводчики почитали ее наставлением в христианском благочестии и даже утверждали, что автор — не кто иной как Иоанн Дамаскин, знаменитый христианский богослов.

В начале XII века знаток арабского языка Иоэль перевел «Калилу и Димну» на древнееврейский язык, и этот перевод в 60-х годах XIII века стал основой латинского переложения Иоанна из Капуи, который назвал его «Директорум вите хумане» («Наставление человеческой жизни»). Это было не случайно: Западная Европа XII–XIV веков находилась под обаянием «арабской учености», пришедшей главным образом из Андалусии — Арабской Испании. Философы увлекаются учением Ибн Рушда (Аверроэса), Ибн Сины (Авиценны), алхимики и астрономы изучают переведенные на латынь непосредственно с арабского или через посредство древнееврейского труды ар-Рази (Разеса), аль-Фергани (Альфрагануса) и многих других. Особенно усилился интерес к Востоку во время крестовых походов: рыцари вывозили оттуда клинки дамасской стали и скакунов невиданных статей, прекрасных пленниц и даже некоторые восточные мистические учения, купцы — пряности, драгоценные ткани и предметы роскоши, а ученые — тайны «восточной мудрости».

Латинский перевод «Калилы и Димны» дал возможность средневековым писателям разных стран переложить книгу на немецкий, итальянский, старофранцузский языки. Золотой фонд «Калилы и Димны» разменивается, из него берутся отдельные басни, притчи и новеллы, так что мы можем встретить их у новеллистов эпохи Возрождения, у Боккаччо, в шванках Ганса Сакса, затем у Лафонтена, где они служат дополнением к эзоповским басням. Иногда переработки и переложения «Калилы и Димны» носят название «Басни Бидпая» (или «Басни Пильная») — от имени философа Байдабы.

В то время как Западная Европа осваивала отдельные элементы «Калилы и Димны», на Востоке популярность сочинения стремительно увеличивалась. В 1144 году известный прозаик Низам ад-Дин Абу-ль-Маали переводит книгу с арабского языка на персидский, «украсив» и усложнив текст в соответствии со вкусами своего времени. Появляются десятки персидских переложений, прозаических и поэтических, новых переводов на персидский язык, и каждый отмечен все большим количеством риторических красот и ухищрений. Особенно отличается в этом отношении перевод Хусейна Ваиза Кашифи, содержащий множество поэтических вставок, подобно санскритскому оригиналу. Вряд ли Кашифи был знаком с санскритским текстом, очевидно, стихотворные отрывки — дань вкусам ценителей изящной словесности.

На турецкий язык «Калила и Димна» полностью впервые была переведена в XVI веке, может быть, с персидского языка. Наиболее известна среди всех турецких переводов и переложений книга «Хумаюн-наме». Узбекский и татарский переводы появились несколько позже, как и переводы на языки народов Дагестана (начало — середина XIX в.).

Чрезвычайно распространены обработки «Калилы и Димны» и ее отдельных частей в Юго-Восточной Азии — Малайе, Индонезии, Кампучии и других странах, и едва ли возможно перечислить переводы и переложения этой книги на разные языки стран Дальнего Востока.

В конце XVI века вазир великого могола Акбара (1556–1605) Абу-ль-Фазл вновь обращается к обработке «Калилы и Димны» и дает своему труду название «Ияре-даниш» — «Мерило мудрости». Так «Панчатантра» вернулась в Индию, пройдя причудливо-длинный, сложный путь.