Калигула - [164]
Алтарь Исиды. Сенатор Сатурнин хотел уничтожить магический алтарь, но, очевидно, ему это не удалось, поскольку в 1527 году — в то время, когда римские дворцы и церкви на глазах у Папы разграблялись ландскнехтами во главе с Карлом Бурбоном, знать убежала в свои замки в сельской местности, а сокровища искусства, драгоценности, серебро, статуи нахально распродавались солдатнёй на дорожном рынке, — обнаружился странный бронзовый стол, длинный жертвенник со сверкающими серебряными и золотыми инкрустациями.
Неизвестно, из какого дворца или подвала его достали. Это был не грязный, запущенный предмет — его втайне бережно хранили. Сколько веков? И где? Грабители выставили его на продажу, и один кузнец (по имени Бруно) как специалист был очарован его необычностью. Он купил его, отчистил, и под грязью проступила насечка в виде квадратов из настоящего серебра и золота — люди в невиданных одеждах, в необъяснимых позах, казавшихся ритуальными, в окружении знаков, похожих на надписи, которые никто не мог расшифровать. В центре, на троне, восседала таинственная фигура — неизвестное божество в лунной короне со змеёй у ног.
В надежде получить объяснение кузнец показал этот жертвенник известнейшему в те дни знатоку и коллекционеру произведений искусства, венецианскому монсеньору Пьетро Бембо, гуманисту, аристократу, жуиру, послу Венецианской Республики, бывшему секретарю утончённейшего Папы Льва X и будущему кардиналу. Монсеньор рассмотрел этот стол, ничего не объяснил, так как сам ничего не понял, но изъявил желание его купить и, заплатив затребованную цену, выставил непонятную штуковину в своём зале в Палаццо Венеция.
Так счастливым образом через столько веков вновь появился на свет этот загадочный алтарь, открыв окно в не имеющий названия мир. Приближалось Возрождение со своей страстью к мистике. Странные фигуры — это причудливые фантазии древнего художника или они имеют связный смысл? В таком случае что изображают эти рисунки? Какую-то страницу истории? Древний, тысячелетний миф? Религиозный обряд? Возможно, этот бронзовый стол — культовая принадлежность? Или непонятным для непосвящённых образом эти рисунки представляют церемонию инициации какого-то культа? Указывают путь новопосвящённого в тайное общество от самого нижнего, немого уровня ученика до самого высокого, эзотерического и исключительного уровня великого жреца? Не отсюда ли родились божественные магические карты таро?
На несколько веков жертвенник останется загадкой и будет переходить из рук в руки, пока в конце концов не окажется в Египетском музее в Турине. Только в XIX веке удастся открыть, что это предмет римской работы I века, дней правления Гая Цезаря. Он был выполнен с большим искусством в египетском стиле, чтобы проиллюстрировать фазы тайного ритуала культа Исиды.
Каллист. Внимание историков напрасно прошло мимо этого персонажа. Светоний, проявив свои лучшие таланты в пересказе сплетен, говорит лишь, что заговор сформировался «non sine conscientia potentissium libertorum» — «не без того, чтобы некоторые влиятельнейшие вольноотпущенники знали о нём». Каллист был не чем иным, как необходимым орудием скрытой от глаз, но смертельной борьбы между властью сенаторов и властью императора. Она могла продолжаться долго, оставляя опустошительные следы в хрониках династии Юлиев — Клавдиев и бросая прославляющий, почти агиографический свет в последующие поколения. Из этих хроник более поздние историки построят каркас своих работ. Например, Светоний посвятит десятки страниц пикантным слухам из преданий о Тиберии, Гае Цезаре и Нероне, а рассказывая про лютую осаду Иерусалима Титом, уделит всего полторы строчки миллиону погибших.
И всё будет подавлять цензура. Исчезли или были серьёзно искажены самые объективные свидетельства современников: Валерия Мессалы, Агриппы, Цильния Мецената, Тразеи, Эльвидия, фундаментальные «Воспоминания» Августа, Тиберия, Агриппины, молодого Друза. Недостаёт или вообще нет свидетельств Тита Лабиена, историка, чьи труды были сожжены по указанию сената. Нет свидетельств изгнанного Августом язвительного Кассия Севера, а также Кремуцйя Корда, уморившего себя голодом из-за того, что Тиберий уничтожил его труд. Нет записей Помпея Трогона, которого мы знаем только по его кратким изложениям Юбы и Марка Юстина. Нет свидетельств Авфидия Басса, делавшего записи о каждом дне до 49 года. И наконец, нет писаний Плиния Гая Секунда, «Старца», погибшего при извержении Везувия, как гласит история. В книге Тацита тоже ничего не рассказывается о молодом императоре, как будто чья-то рука стёрла все записи. Все эти имена для нас — торжественный ряд опустошённых стеллажей. Предвзятые, пристрастные свидетельства пережили века, незыблемо остались высеченными на камне, но и они дошли до нас в копиях не первых копий, бесконтрольно урезанных или плохо переведённых в тёмные средние века в византийских библиотеках или западных монастырях, когда память о древней империи потонула в злобе.
Чтобы верно рассказать древнюю историю, слишком часто приходится бороться с некомпетентностью или предвзятостью письменных свидетельств. Зато археологические открытия — здания, надписи, монеты, могилы, черепки, мраморные и бронзовые скульптуры, фрески, драгоценности, ткани, монументы и прочие предметы — вещают из прошлого, как голоса неподкупных свидетелей.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Повесть о рыбаках и их детях из каракалпакского аула Тербенбеса. События, происходящие в повести, относятся к 1921 году, когда рыбаки Аральского моря по призыву В. И. Ленина вышли в море на лов рыбы для голодающих Поволжья, чтобы своим самоотверженным трудом и интернациональной солидарностью помочь русским рабочим и крестьянам спасти молодую Республику Советов. Автор повести Галым Сейтназаров — современный каракалпакский прозаик и поэт. Ленинская тема — одна из главных в его творчестве. Известность среди читателей получила его поэма о В.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.
XIV век. Начало Столетней войны, но уже много смертельных сражений сыграно, церквей разграблено, а душ загублено. Много городов, поместий и домов сожжено. На дорогах засады, грабежи, зверства. Никакого рыцарства, мало доблести, а еще меньше благородства. В это страшное время английский лучник Томас из Хуктона клянется возвратить священную реликвию, похищенную врагами из хуктонского храма.
Римская республика в опасности. Понтийское царство угрожает Риму с востока. Гражданская война раздирает саму Италию. Смута объяла государство, народ в растерянности. Благородные стали подлыми, щедрые — жадными, друзья предают. А человек, удостоенный венца из трав — высшего знака отличия Республики за спасение граждан Рима, проливает реки крови своих соотечественников. Что будет ему наградой на этот раз?
Битва при Азенкуре – один из поворотных моментов в ходе Столетней войны между Англией и Францией. Изнуренная долгим походом, голодом и болезнями английская армия по меньшей мере в пять раз уступала численностью противнику. Французы твердо намеревались остановить войско Генриха V на подходах к Кале и превосходством сил истребить захватчиков. Но исход сражения был непредсказуем – победы воистину достигаются не числом, а умением. В центре неравной схватки оказывается простой английский лучник Николас Хук, готовый сражаться за своего короля до последнего.
О короле Артуре, непобедимом вожде бриттов, на Туманном Альбионе было сложено немало героических баллад. Он успешно противостоял завоевателям-саксам, учредил рыцарский орден Круглого стола, за которым все были равны между собой. По легенде, воинской удачей Артур был обязан волшебному мечу – подарку чародея Мерлина, жреца кельтских друидов… И пусть историческая правда погребена в той давней эпохе больших перемен, великого переселения народов и стремительно зарождающихся и исчезающих царств, завеса прошлого приоткрывается перед нами силой писательского таланта Бернарда Корнуэлла. Южной Британии в VI столетии грозило вторжение германских варваров.