Калигула - [146]

Шрифт
Интервал

Часть перепуганных Гаем сенаторов тоже что-то там замышляла…

Солнечным днем прогуливались принцепс и его дядя по берегу залива, за которым скрывался вожделенный туманный остров. С тревогой посматривал дядя на племянника. Очень не нравилось ему то, что он видел. Калигула явственно исхудал со времени последней их встречи, был бледен. Он сжимал челюсти, по временам скрежетал зубами, сам того не замечая. Уголки рта оттянуты книзу, и продолжением их две глубокие морщины на подбородке, складка горечи. Да, все это признаки накопившейся усталости вследствие долгого труда и размышлений. Стремительно нарастающего разочарования. А вот то, что веко императора беспрестанно дергается, подергивается нога, раздражая необходимостью переждать подергивания, чтобы продолжить путь… Это — признаки обострившейся болезни.

Клавдий уже имел беседу с лекарем, Ксенофонтом. Знал о том, что вновь настигли племянника судорожные припадки. За месяц их было уже два. Головные боли и бессонница стали постоянными спутниками цезаря. Он уж себя без них и не помнил, облегчение приносили лишь дни, когда выраженность боли была чуть меньше, когда удавалось проспать ночь несколько часов кряду. Долгая зима в лесах явно не пошла на пользу Калигуле. Тревога и боль разочарования довершили разрушительное влияние климата. Клавдий видел перед собой человека отнюдь не молодого, уставшего и больного, разочарованного и подавленного. И этот человек стоял во главе Рима! И всего известного обитаемого мира…

Гряда скал, обрамляющих берег позади идущих, такая же гряда, уходящая вдаль до бесконечности. А между скалами и обрывами благословенный берег, усыпанный галькой. Безбрежный морской простор. Синь неба и моря. В небе синь разбавлена белым цветом облаков, а в море белизной спущенных парусов. Много тут римских кораблей, больших и малых. Ждут приказа. Которого уже, видимо, не последует.

Легионеры на берегу, кто прилег у костра, кто присел. Пахнет дымом и поджаренным на костре хлебом.

Порциус, дурачок императора, прижимает к груди чашку с полбенной кашей. Порциуса любят и балуют: кто куском ароматного, еще дымящегося мяса, кто рыбой, до хруста поджаренной на огне костра. Но дурачок более всего любит свою кашу. Ее он ни на что не променяет.

Порциуса любят и балуют. Но и посмеиваются, пошучивают над ним тоже. Он мало понимает насмешки. Зато донельзя любит полбу. Любимая шутка легионеров: попытка отнять полбу у Порциуса. Рыжий Руфус, любимец императора, именно этим и занят в это мгновение.

— Порциус, у меня есть приказ цезаря для тебя, а приказы цезаря не обсуждают, ты понимаешь. Кашу отдаешь мне. У тебя дело важное: кентурион тебя ждет. Обрядят тебя, милый, в калиги, получишь балтеус — и вперед! Нам каждый важен, ты бриттов видел, видел, какие важные они да синие. Нам бриттов воевать, Порциус, готовься, а кашу отдай!

Порциус в страшной растерянности. Он бы и хотел получить балтеус. И калиги! Только как же каша? Дурачок бормочет, вызывая улыбки и смех легионеров:

— Не дам полбу! Порциус голодный! Руфус плохой!

Боясь того, что кашу все-таки отнимут, он начинает ее есть, хватая пальцами, роняя. Глаза его вытаращены, руки дрожат. Он весь вымазан кашей, давится, глотая через силу. Взрывы хохота легионеров, выкрики: «отдай», «дай я доем, Порциус, оставь хоть глоточек!» пугают его еще больше. И он отворачивается от них, убегает…

На ходу он видит свое спасение, надежду свою. По берегу моря, сверкая белизной одежд, идет цезарь в окружении своих телохранителей-германцев. Порциус плачет от облегчения, Порциус бежит к морю, прижимая к груди полбу. И кричит громко, навзрыд:

— Калигула! Калигула!

Никто не зовет так цезаря; очень давно никто не зовет. В официальной титулатуре разве принято называть властителя мира «сапожком»? Или, может, сенаторы, льстиво кланяясь, назовут так своего государя? Или легионеры осмелятся сказать: «привет тебе, Сапожок»?

Так звали его в детстве. Так могла пошутить Агриппина. Так могла назвать его Друзилла в минуту нежности. Так звал его отец, среди многих других забот не забывавший о маленьких ножках сына, для которых нужно изготовить обувь солдатского образца…

Руки цезаря ложится на голову дурачка. Он прижимает Порциуса к себе, утешая.

— Полно, глупый, не плачь. Опять, наверное, полбу отнимали? Вот я им задам!

— Руфус, рыжий, полбу отнимает. Ты самый важный, Калигула? Ты самый главный? — с надеждой засматривает Порциус в лицо императора.

— Наверное, да, дурачок, — с грустью отвечает цезарь.

— Полбу не дам! — обратившись в сторону берега, где встали, приветствуя цезаря, легионеры, кричит Порциус. Калигула сам даст мне балтеус. И калиги тоже. Он самый главный!

Цезарь с Клавдием, в окружении дюжих германцев, следуют дальше по берегу. Утешенный дурачок, присевши возле моря, жадно доедает кашу. Калигула главный. По его приказу дадут полбы еще…

Труден разговор, что продолжают вести племянник с дядей.

— Я должен передать тебе то, что было сказано Тенью: возвращайся! Только твое присутствие в Риме может успокоить и эти буйные головы, и опровергнуть эти старческие сетования на власть, якобы пошатнувшуюся в твое отсутствие… Яви им власть высшую, пусть увидят тебя, пусть убедятся, что ты жив. Все остальное — подождет…


Еще от автора Олег Павлович Фурсин
Барнаша

«Барнаша» («сын человеческий» на арамейском языке) — книга прежде всего о Христе. Именно так он предпочитал именовать себя.Вместе с тем, это книга о разных культурах и цивилизациях, сошедшихся на стыке веков то ли в смертельной ненависти, то ли во всепобеждающей любви друг к другу.Египет, изнемогший под бременем своей древности, уже сошедший с мировой сцены, не знающий еще, что несмолкающие аплодисменты — его удел в истории времен и народов.Взлетевший на самую верхнюю точку победного колеса Рим, и римлянам еще не дано понять, что с этой точки можно теперь лететь только вниз, только под уклон, лихорадочно, но безуспешно пытаясь спасти все, что дорого сердцу.


Сказка о семи грехах

Русская сказка из жизни конца первой половины 19 века. Сказка для взрослых, с философским подтекстом в доступном нам объеме.


Понтий Пилат

Понтий Пилат, первосвященники Анна и Каиафа, гонители Христа — читатель, тебе знакомы эти имена, не правда ли? И Ирод Великий, и внучка его, Иродиада. А Саломея все еще танцует в твоем воображении роковой танец страсти и смерти…


Рекомендуем почитать
Недуг бытия (Хроника дней Евгения Баратынского)

В книге "Недуг бытия" Дмитрия Голубкова читатель встретится с именами известных русских поэтов — Е.Баратынского, А.Полежаева, М.Лермонтова.


На заре земли Русской

Все слабее власть на русском севере, все тревожнее вести из Киева. Не окончится война между родными братьями, пока не найдется тот, кто сможет удержать великий престол и возвратить веру в справедливость. Люди знают: это под силу князю-чародею Всеславу, пусть даже его давняя ссора с Ярославичами сделала северный удел изгоем земли русской. Вера в Бога укажет правильный путь, хорошие люди всегда помогут, а добро и честность станут единственной опорой и поддержкой, когда надежды больше не будет. Но что делать, если на пути к добру и свету жертвы неизбежны? И что такое власть: сила или мудрость?


Морозовская стачка

Повесть о первой организованной массовой рабочей стачке в 1885 году в городе Орехове-Зуеве под руководством рабочих Петра Моисеенко и Василия Волкова.


Тень Желтого дракона

Исторический роман о борьбе народов Средней Азии и Восточного Туркестана против китайских завоевателей, издавна пытавшихся захватить и поработить их земли. События развертываются в конце II в. до нашей эры, когда войска китайских правителей под флагом Желтого дракона вероломно напали на мирную древнеферганскую страну Давань. Даваньцы в союзе с родственными народами разгромили и изгнали захватчиков. Книга рассчитана на массового читателя.


Избранные исторические произведения

В настоящий сборник включены романы и повесть Дмитрия Балашова, не вошедшие в цикл романов "Государи московские". "Господин Великий Новгород".  Тринадцатый век. Русь упрямо подымается из пепла. Недавно умер Александр Невский, и Новгороду в тяжелейшей Раковорской битве 1268 года приходится отражать натиск немецкого ордена, задумавшего сквитаться за не столь давний разгром на Чудском озере.  Повесть Дмитрия Балашова знакомит с бытом, жизнью, искусством, всем духовным и материальным укладом, языком новгородцев второй половины XIII столетия.


Утерянная Книга В.

Лили – мать, дочь и жена. А еще немного писательница. Вернее, она хотела ею стать, пока у нее не появились дети. Лили переживает личностный кризис и пытается понять, кем ей хочется быть на самом деле. Вивиан – идеальная жена для мужа-политика, посвятившая себя его карьере. Но однажды он требует от нее услугу… слишком унизительную, чтобы согласиться. Вивиан готова бежать из родного дома. Это изменит ее жизнь. Ветхозаветная Есфирь – сильная женщина, что переломила ход библейской истории. Но что о ней могла бы рассказать царица Вашти, ее главная соперница, нареченная в истории «нечестивой царицей»? «Утерянная книга В.» – захватывающий роман Анны Соломон, в котором судьбы людей из разных исторических эпох пересекаются удивительным образом, показывая, как изменилась за тысячу лет жизнь женщины.«Увлекательная история о мечтах, дисбалансе сил и стремлении к самоопределению».