Калифорнийская готика - [38]

Еще ближе...

Крыса... грызет какую-то гниль. Неужели в пикапе кто-то живет?

Только сейчас там никого нет. Или все-таки есть? Спальный мешок. В нем что-то лежит. Что-то длинное.

Тело?

Из-за камеры возникает рука. Тянется к мешку... открывает его, и...

Наполовину сгнившее лицо! Вывалившиеся глазные яблоки... Клочья кожи на расколотом черепе...

Эдди опустил камеру.

Никакого черепа, никакого тела. Сундучок и пара одеял. Никаких крыс. Но здесь кто-то явно спал.

"Я нашел ее логово, — подумал он. — Место, куда она возвращается каждую ночь. Чтобы поесть. А вот спит ли она? Нет, конечно же, нет. Не забывай, она же зомби.

Тогда чей это грузовичок? Он не такой разбитый, как все остальные, что находятся здесь.

Ночного сторожа. Точно. Назовем его Рауль. Она нашла его и отведала его крови. Теперь ей известно все об этой свалке. На какое-то время автомобильное кладбище станет ее миром. Пока она не будет готова идти дальше и мстить".

Эдди снова поднял камеру.

Репортер (за кадром):

— Боже!

Оператор (за кадром):

— Продолжай!

Репортер (откашлявшись):

— Мы только обнаружили нечто неприятное. Это тело... э-э-э...

Оператор:

— Где Боб? Скажи ему, чтобы вернулся к фургону и вызвал полицию.

Репортер:

— Не могу поверить! Мы приехали сюда, чтобы снять продолжение...

Оператор:

— Валяй дальше! У нас эксклюзив.

Репортер:

— Иисус, Иосиф и Мария, а это что такое?

Оператор:

— Какое-то дерьмо. Начинай заново, пока полицейские не приехали. Все, что осталось от империи под названием «Олимпия» после пожара, случившегося сегодня вечером, и так далее. Сделай «подводку», а в студии запишем остальное.

Репортер:

— Не могу. Ну и вонь...

Оператор:

— Где этот чертов Боб? Я сам позвоню... Джерри, возьми камеру. Встретимся у ворот. Захвати пошире, чтобы было видно, как приедут полицейские.

Камера переходит из рук в руки.

В «рамке» появляется едва стоящий на ногах репортер. Его рвет.

Репортер:

— Ради бога, останови. Меня наизнанку выворачивает.

Оператор:

— Подожди-ка. А что, черт возьми, это такое?

За спиной репортера, в пикапе, что-то шевелится.

Репортер:

— Труп. Мертвое тело. Ты уже их видел.

«Наезд» на белое пятно.

Оператор:

— Да не это. Вон там. Неужели не видишь?

Репортер:

— Может, ты и находишь в этом что-то художественное. Но лично я собираюсь поискать где-нибудь газировки.

Камера идет вдоль машины...

В фокусе — белая вспышка.

Оператор:

— Свет!

Подбегает ассистент с прожектором.

Лицо девушки.

Она замирает, как попавшая в луч фар козочка.

Но она вовсе не испугана. Лицо спокойное. Оператор:

— Ух ты! Привет, можете уделить мне минуточку? Мы из передачи «Глазами очевидца».

Девушка выходит вперед... и мы видим, что она совершенно голая.

Камера переключается на репортера. Он смотрит в объектив широко раскрытыми глазами.

— Жаль, ребята, но это мы показать не можем.

Оператор:

— Это ты не можешь! А я снимаю! Давай!

Репортер пожимает плечами.

— Ваше имя? Будьте добры...

Девушка очень красива. Прямо красотка с разворота журнала для мужчин.

Девушка:

— Стейси.

Репортер:

— Пожалуйста, повторите.

Девушка:

— Ш-э-н-н-о-н.

Репортер:

— То есть это ваша фамилия?

Он подходит ближе, протягивая микрофон.

Девушка:

— Нет.

Репортер:

— Ладно, но все же... какое из этих двух имен ваше настоящее?

Девушка:

— Оба. Моя фамилия Марстон.

Репортер:

— Марстон? Тот самый, из «Олимпии»? Покойный Роберт Марстон? Так вы его родственница?

Девушка:

— Можно сказать и так. Теперь я главная.

Она протягивает руку, как будто для того, чтобы взять микрофон, но вместо этого хватает репортера за запястье. Она притягивает его к себе с такой силой, что репортер теряет равновесие и падает в ее объятия. На короткое мгновение его лицо прижимается к ее груди. Потом она обхватывает его голову руками и сжимает.

Звук: хруст ломаемых шейных позвонков.

Не давая ему упасть, она приподнимает его и отбрасывает в сторону. Тело пролетает по воздуху и падает на крышу пикапа, где и находит свой вечный покой — безжизненное тело, со свернутой набок шеей.

Девушка смотрит в объектив камеры. Приближается. Ее лицо заполняет «рамку».

Девушка:

— Ждете заявления? Вы его получите.

Оператор:

— И не надо! Джерри! Боб! Все! Извините, но если вы не возражаете, я хотел бы поскорее смотаться отсюда...

Он ставит камеру на землю, и она падает. Однако продолжает работать.

Мы видим, как девушка хватает пытающегося убежать репортера за волосы... оттягивает его голову назад... наклоняется над ним... и жадно целует в губы, словно высасывая из него что-то.

Оператор стонет и сопротивляется, но она не отпускает... И наконец... что-то хрустит.

Девушка обрывает поцелуй, но продолжает тянуть его за волосы и отрывает голову от тела.

Фонтаном хлещет кровь.

Девушка поднимает голову оператора и облизывает его губы. Словно пробует на вкус...

Потом отбрасывает голову в траву, как гнилое яблоко. Перешагивает через камеру...

Исчезает.

Да! Есть!

* * *

Эдди опустил камеру и поднял голову. Он понял, что сделал это. Теперь у него есть начало третьей части «Американского зомби».

Только вот создать нужные спецэффекты он не смог. Для этого необходима совсем другая техника.

Так чем же они занимались? Продолжали играть? Как дети?

Но мы уже не дети, сказал себе Эдди.